Список форумов НОВИК НОВИК
Нижегородское Объединение Военно-Исторических Клубов
 
 FAQFAQ   ПоискПоиск   ПользователиПользователи   ГруппыГруппы   РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО

 
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов НОВИК -> Сражения второй мировой войны
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Андре
Администрация

   

Зарегистрирован: 06.09.2011
Сообщения: 11535
Откуда: Нижний Новгород

СообщениеДобавлено: Вс Сен 17, 2017 22:30     Заголовок сообщения: Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО Ответить с цитатой

Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО

Михаил Вадимович Зефиров 78b36248-2a83-102a-9ae1-2dfe723fe7c7; Н. Н. Баженов 1c714369-b9c3-102b-8639-bb1d5f8374bd; Д. М. Дегтев 34ae1d93-b9c3-102b-8639-bb1d5f8374bd;

Глава 7

Жаркий июнь


В первые дни июня командование Люфтваффе заканчивало подготовку к крупнейшей стратегической операции с начала войны на Восточном фронте. Высокий уровень подготовки экипажей бомбардировщиков, только частично укомплектованных молодежью с малым фронтовым опытом, давал высокие шансы на успех. В течение прошедших полутора лет самолеты дальней разведки сделали огромное количество аэрофотоснимков всех городов Поволжья и их промышленных предприятий, так что уточнить расположение целей и выработать полетное задание не представлялось трудной задачей. Кроме того, у многих пилотов за плечами уже был опыт налетов на Горький и др. города, проводившихся в 1941—1942 гг.

Основной объект атаки – Горьковский автозавод – находился на левом берегу Оки на юго-западной окраине города. Само предприятие занимало площадь примерно в четыре квадратных километра, но вокруг него на огромной территории находились всевозможные вспомогательные и транспортные объекты, а также жилые поселки, которые тоже следовало разрушить. Уязвимым местом промышленного комплекса был единственный водозабор, с которого поступала вода в цеха и жилые кварталы.

В начале 30-х гг., когда автогигант еще только возводился, многие немецкие специалисты принимали непосредственное участие в его строительстве. Благодаря этому в руках командования Люфтваффе оказались подробные схемы всех корпусов и сооружений, а также коммуникаций ГАЗа.

Все это позволило разработать детальный план первой атаки. Сначала над Горьким должны были появиться цельфиндеры, которым следовало обозначить цель осветительными бомбами. Затем вторая волна бомбардировщиков должна была поразить водозаборную станцию и основные узлы водопровода в районе автозавода. Далее следовал удар зажигательными и фугасными бомбами непосредственно по производственным корпусам. На самолетах был установлен новый высотный прицел Totfe 7D, который позволял производить прицельное бомбометание с больших высот.

В преддверии первого налета на аэродромы Олсуфьево, Сешинская, Брянск, Орел-Западный, Карачев было завезено большое число всевозможных авиационных боеприпасов. Тяжелые зажигательные бомбы, мины ВМ1000, фугасные бомбы весом от 50 до 2000 кг, осколочные 70-кг бомбы и обычные кассетные контейнеры представляли, на взгляд наземного персонала, «весьма изысканную коллекцию». Были подготовлены и большие запасы горючего.

Командование Люфтваффе позаботилось и о прикрытии баз бомбардировщиков от ударов советской авиации. Большинство из них находились в непосредственной близости от линии фронта и были досягаемы для атак штурмовиков. На полевых аэродромах в районе Орла базировались I., IIL, и IV/JG51 «Мёльдерс». Первая группа была полностью оснащена истребителями «Фокке-Вульф» FW-190, вторая – «Мессершмиттами» Bf-109, а третья – и теми и другими. Там же находилась испанская эскадрилья 15./JG51. Здесь же базировались I. и II./JG54 «Грюнхерц», воевавшие на FW-190. Таким образом, для ПВО аэродромов бомбардировочной авиации могли быть привлечены пять истребительных авиагрупп.

В мае советская разведка получила данные о якобы готовящемся массированном налете на Москву. Называлась даже примерная дата – 5—6 июня. Утром 2 июня после долгого перерыва над Москвой на высоте 8000 м появился немецкий самолет-разведчик Ju-88D. На перехват были подняты многочисленные истребители, в т.ч. два МиГ-3 из 565-го ИАП ПВО, базировавшегося на аэродроме Кубинка. Используя наведение с земли с помощью РЛС, младшие лейтенанты Сырейщиков и Мазуренко сумели осуществить перехват, внезапно атаковав «Юнкере» со стороны солнца. Однако этого оказалось недостаточно, и разведчик продолжал полет, уходя в сторону линии фронта. В то же время МиГ-3 Мазуренко попал в турбулентный поток, идущий от винтов Ju-88, и свалился в штопор.

После этого Сырейщиков продолжил погоню в одиночку. Он зашел в хвост противнику и открыл огонь с большой дистанции, одновременно бортстрелок «Юнкерса» начал стрелять по преследователю. Тогда русский летчик, опасаясь, что разведчику удастся уйти, решил идти на таран и, разогнавшись, ударил по хвосту Ju-88. Тяжелая машина сразу перешла в беспорядочное пикирование и рухнула на землю в районе пос. Бородино. Сам младший лейтенант Сырейщиков выпрыгнул на парашюте и благополучно приземлился. Сбитым самолетом оказался Ju-88D W.Nr. 1069 обер-лейтенанта Йозефа Фельтена из 4-й эскадрильи Aafkl.Gr . 14. Все четыре члена его экипажа, не успев покинуть падающий самолет, погибли, а посему допросить их не удалось.

Факт появления над столицей самолета-разведчика мог служить подтверждением, что немцы действительно готовятся к налету на Москву. Однако, вероятнее всего, все эти «данные разведки» являлись не чем иным, как очередной дезинформацией, преднамеренно распространенной немцами. Осознавая, что подготовку к столь масштабному удару по городам советского тыла скрыть вряд ли удастся, они предпочли «проинформировать» русских, что целью является именно столица СССР.

Тем временем командование Люфтваффе назначило окончательную дату начала операции – 4 июня. В связи с этим накануне началась переброска эскадр 4-го воздушного флота на аэродромы Орловского выступа. П. Мёбиус из 9-й эскадрильи KG27 «Бельке» вспоминал: «Мы базировались в жарком Мелитополе и соответственно имели легкую летнюю одежду. Прибыл приказ на вылет с запасом снаряжения (багажом) на два-три дня, фактически лишь с зубной щеткой. Мы поодиночке перелетели на передовой аэродром Олсуфьево. Для маскировки лететь туда было приказано на высоте 100м и облетать районы, где активно действовали партизаны. Это пахло новым наступлением, и мы были заинтригованы».
Схема Брянско-Орловского аэроузла, с которого бомбардировщики Люфтваффе в июне 1943 г. совершали налеты на города
ПоволжьяНе-111Н-16 «1G+LN» из 2-й группы KG27 «Бёльке», аэродром Олсуфьево, июнь 1943 г. (фото Archiv KG27 Boelcke)

Утром 4 июня «Хейнкели» из П. и III./KG55 «Грайф» также перелетели с аэродрома Сталино в Карачев и Сещинскую. Первая группа эскадры в это время находилась на переформировании, и потому принять участие в операции не могла. В общей сложности на Брянско-Орловском аэроузле были сосредоточены девять бомбардировочных групп из семи эскадр. Общее оперативное руководство их действиями принял на себя командир 1-й авиадивизии генерал-лейтенант Альфред Бюловиус[145]. Было решено в первом налете использо вать все имеющиеся боеготовые машины, чтобы, используя эффект внезапности, нанести автозаводу им. Молотова максимальный ущерб. Для фиксирования результатов налетов на Горький была специально выделена 1-я эскадрилья , оснащенная самолетами-разведчиками Ju-88D, Do-217E и Аг-240.

Цель – Горький
Днем 4 июня на немецких аэродромах кипела работа, штабисты изучали карты Горького и схемы цели, разрабатывая маршруты полета и тактику бомбометания. Й. Вольферсбергер из 5-й эскадрильи KG27 «Бельке» вспоминал об этом дне: «Ранним утром 4 июня нас разбудили и выдали карты всего течения Волги и района вплоть до Ленинграда, кажется, в воздухе затевалось нечто крупное. Говорили, что это будет налет на Москву и что уже имеются схемы целей, но около 16 часов был окончательно объявлено: цель налета – Горький, центр военной промышленности на Волге…

С наступлением лета нас редко можно было увидеть на улице днем, было жарко и время до полудня мы так или иначе проводили лежа в кроватях, и после завтрака каждый предавался своим собственным мыслям. Нередко наши разговоры касались возможности совершения вынужденной посадки в глубине русской территории или необходимости выпрыгнуть на парашюте, и того, что мы должны были делать при этом. На всякий случай было бы хорошо держать в голове карту, а значит, и направление рек, железных дорог и т.п.».

Летный состав эскадр, безусловно, осознавал важность предстоящей операции. Тот факт, что германская авиация вновь готовилась выполнять наступательные задачи, сразу поднял моральный дух летчиков. Интенсивная авиационная подготовка на основе накопленного боевого опыта уже гарантировала половину успеха. Оставалось лишь точно выйти в район цели и поразить ее. Тем временем к вечеру вернулся самолет-разведчик, экипаж которого сообщил, что в районе Горького стоит безоблачная погода и дует северо-восточный ветер со скоростью 2,7 м/с. При этом пролет Ju-88 остался незамеченным местными постами ВНОС. Правда, одна из работниц ГАЗа впоследствии вспоминала, что около 15.00, выходя с завода после окончания смены, все рабочие видели черный самолет, пролетавший над городом.

Й. Вольферсбергер продолжал свой рассказ: «Около 17 часов пришло предварительное распоряжение, определявшее экипажи и машины, оно давало уверенность, что все уже решено. Если ничего особенного не произойдет, я так или иначе буду участвовать в вылете. Предполетный инструктаж был назначен на 19.00, а до этого у нас еще было время для ужина, написания писем и т.п. Сейчас едва ли можно было различить воинские звания, все были одеты в летные комбинезоны, и приятели приветствовали друг друга рукопожатиями.

Незадолго до 20.00 один из офицеров построил экипажи, и сразу же в дверях появился шеф[146]. «Привет летчики! – приветствовал он нас и сразу же скомандовал: – Вольно, пилоты и штурманы ко мне!» С бумагой и карандашами в руках мы столпились вокруг большого стола, на котором перед нами лежала карта. «Итак, налет всеми имеющимися в наличии машинами на военный завод в Горьком на Волге. Время старта с 20.00 до 20.10 в следующей последовательности: „Антон“, „Цезарь“, „Паула“, „Эмиль“, „Фритц“, „Берта“, „Зигфрид“, „Отто“, „Мари“, „Северный полюс“ и последним „Курфюрст“[147]. Бомбежка в районе 22.40—22.45, перед нами действует 2-я эскадрилья из KG4, таким образом, цель может уже гореть и, кроме того, освещена осветительными бомбами. Последние помогут облегчить бомбометание. Заход на цель с севера на юг, затем – отворот вправо. Высота произвольная, но тем не менее не ниже 2000 м. Ветер дует с курса 30° со скоростью 10 км/ч, над целью безоблачно. У кого есть вопросы ? Сверим часы! Так, ну а теперь ни пуха, ни пера!»

Записав координаты нескольких радиомаяков и принятые сигналы осветительными ракетами, летчики бросили последний взгляд на подробные снимки автозавода, сложили карты и пошли к самолетам. Старший техник доложил экипажу Вольферсбергера, что их Не-111Н «1G+NN» готов к вылету, а оружейник сообщил, что в него загружены восемь тяжелых зажигательных бомб Flamm C250. Перед тем как подняться на борт, каждый летчик шел к хвосту самолета. Там он произносил традиционный девиз: «Только настоящий летчик перед стартом писает на хвостовое оперение».

В 19.57 по берлинскому времени двигатели первых машин были заведены и набирали обороты. Вскоре были запущены и моторы «Хейнкеля» Вольферсбергера. Далее он вспоминал: «Двигатели первых машин набирают оборот. Мы поступаем так же, и наши моторы равномерно гудят. Постепенно темнеет. Включается освещение, и теперь можно все видеть. Штурман сидит на откидном стуле в носу, так что он может обозревать пространство вокруг и вести отсчет: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, таким образом, мы под номером десять.
Справа – командир KG27 «Бёльке» майор Ханс-Хенниг фон Бёст, слева – командир 3-й группы гауптман Генрих Кляйн, аэродром Олсуфьево, июнь 1943 г. (фото Archiv KG27 Boelcke)
Пилоты сверяют часы на предполетном инструктаже

«Антон» стоит на линии старта, последний салют, дроссели открыты, и уже ревут тысячи лошадиных сил обоих Jumo 211, – хвост приподнимается, самолет отрывается от земли, уборка шасси, скорость растет, и машина набирает высоту. Сточными интервалами в 45 секунд за ней следуют другие машины. Так, сейчас перед нами только одна, она разбегается, и теперь включается наш секундомер.

И уже мы стоим на линии старта, стрелка движется безостановочно. Застегнуть привязные ремни, через две секунды рычаги дросселей медленно двигаются вперед, и бортмеханик, сидящий между пилотом и штурманом, докладывает о показаниях приборов, прежде всего о скорости. Итак, 120,140,160,180…, на 190км/ч самолет отрывается от земли. Внутри тяжелый груз, который несет смерть и разрушения. Это всегда особенное ощущение, когда твердая почва уходит из-под ног и вы поднимаетесь в воздух».

Одновременно с этим с аэродрома Сещинская один за другим взлетали «Хейнкели» из эскадры KG55 «Грайф». В 20.00 по берлинскому времени стартовало первое звено, за ним последовали остальные машины. Летчики потом вспоминали, что для каждого самолета эскадры был определен индивидуальный маршрут к цели, однако светлая ночь позволяла лететь даже в разреженном строю соединения. Для полета был выбран маршрут, огибающий Москву с юга. Линию фронта, отмеченную отсветами перестрелок, бомбардировщики пересекли в строю звеньев. При этом летчики из KG27 зафиксировали даже несколько прожекторов и отдельные выстрелы зениток, правда, не причинившие самолетам никакого вреда.

Й. Вольферсбергер продолжал: «Мы медленно забираемся все выше, и линия горизонта на востоке становится светлее. Вспышки извыхлопных патрубков двигателей слабеют, но их достаточно, чтобы видеть круги вращающихся винтов. Где-то впереди стреляют вражеские зенитки, лучи двух-трех прожекторов шарят вокруг в воздухе подобно пальцам мертвеца, ага, пожалуй, это наши „приятели“. Мы немного изменяем обороты двигателей, что вводит наблюдательные посты зенитчиков в заблуждение, и мы без малейшего ущерба преодолеваем первый рубеж: обороны».

Всего в первом массированном налете на Горький участвовали 168 бомбардировщиков, в т.ч. Не-111 из II./KG4 «Генерал Вефер» майора Рейнхарда Граубнера, KG27 «Бельке» майора Ханса-Хеннига фон Бёста, II и III./KG55 «Грайф» майоров Хайнца Хёфера и Вильгельма Антрупа и I./KG100 «Викинг» гауптмана Ханса Бётхера, а также Ju-88 из III./KG1 «Гинденбург» гауптмана Вернера Кантера, II./KG3 «Блиц» майора Юр гена де Лаланде и II./KG51 «Эдельвейс» майора Герберта Фосса. Это была самый массированный ночной налет с начала войны против Советского Союза!

Самолеты шли на высоте 4000—5000 м небольшими группами с интервалами 10—15 минут. Для навигации на первом отрезке полета экипажи использовали мощный радиопередатчик Московской радиостанции им. Коминтерна, который нетрудно было запеленговать на определенной волне и с его помощью правильно определить направление. Кроме того, транслировавшиеся там патриотические песни и гимны вносили разнообразие в долгий полет. Через некоторое время внизу появилась блестящая лента Оки, которая служила прекрасным ориентиром для конечного выхода на цель.

А тем временем в Горьком…
В Горьком теплый вечер 4 июня не предвещал никаких важных событий. На предприятиях началась ночная смена, уставшие рабочие дневной смены вернулись в свои неказистые дома и бараки, с тем чтобы наутро вновь идти «ковать победу». Те немногие жители, что были свободны от работы, допоздна прогуливались по улицам, наслаждаясь наконец пришедшим летним теплом. Молодые пары, гулявшие вдоль стен древнего Кремля, поднимающегося на высоком откосе прямо над слиянием двух великих русских рек, последними наблюдали, как на западе, где-то за Окой и дымящимися трубами автозавода, зашло за горизонт приветливое июньское солнце. Никто и подумать не мог, что именно оттуда на их родной город надвигается грозная опасность.

После 22.30 штаб Горьковского корпусного района ПВО неожиданно получил от центрального поста ВНОС из Москвы тревожное сообщение о том, что большая группа бомбардировщиков противника пересекла линию фронта, прошла над Тулой и движется в северо-восточном направлении. После этого были введены в действие РЛС РУС-2с, операторы которых вскоре подтвердили, что со стороны Владимирской и Рязанской областей приближаются вражеские самолеты. В 23.56 по местному времени по приказу командующего корпусным районом ПВО генерала А. А. Осипова был подан сигнал «Воздушная тревога».

Городской сигнал «ВТ» был принят районами города на протяжении от одной до трех минут и продублирован электросиренами и гудками заводов в течение восьми минут. Однако отвыкшие от бомбежек и воя сирен руководители и работники ряда предприятий не смогли своевременно принять необходимые меры. Имели место нарушения светомаскировки. Так, в железнодорожном депо станции Горький-Сортировочная были демаскированы шесть окон, продолжительное время освещавшие территорию депо. Требования работников МПВО замаскировать окна начальником депо Трофимовым не были выполнены, в итоге пришлось просто отключить электроэнергию. На Борском стеклозаводе им. Горького после подачи сигнала «ВТ» явка медико-санитарной команды составила всего 4%, дегазационной – 17%, пожарной – 30%. В то же время зенитчики, прожектористы лихорадочно готовились к отражению налета. В небо плавно взмыли аэростаты заграждения.

В 00.10 посты ВНОС около Вязников и Кулебак стали наперебой докладывать о том, что над ними в сторону города идут большие группы бомбардировщиков. Теперь сомнений не было, самолеты держат курс на Горький. Зенитчик И. А. Левицкий вспоминал: «Была включена батарея СОН. Вскоре с нее доложили, что с запада приближается групповая цель, дальность больше 50км. Была объявлена „Готовность № 1“. Зенитчики были готовы к бою. Командир батареи СОН доложил, что цели движутся небольшими группами с интервалами в 10—15км на высоте пять-шесть тысяч метров».

Штаб корпусного района пребывал в напряжении. Все понимали, что предстоит нечто ужасное, чего город за два года войны еще не испытывал. Вскоре поступили донесения, что первые самолеты уже подходят к городу, и генерал Осипов приказал зенитно-артиллерийским полкам начать заградительный огонь. Первыми начали стрелять зенитки 742-го ЗенАП подполковника М. Ф. Евгенова, потом открыла огонь артиллерия всех секторов. Девятикилограммовые снаряды с жужжанием устремились вверх, и небо над городом озарилось разноцветными разрывами снарядов. Грохот от стрельбы сотен орудий сотряс улицы и кварталы.

Лев Павлович Мардарьев, живший тогда в Сормовском районе, вспоминал: «Метрах в ста от нашего дома стояла зенитная батарея. Грохот от стрельбы был такой, что весь дом ходил ходуном, словно при землетрясении».

Затем на крыши домов и бараков градом посыпались осколки. Зенитчица Пелагея Паршина рассказывала: «Первый же выстрел орудия меня оглушил, но нужно было во что бы то ни стало продолжать стрелять. При выстрелах пушка буквально подпрыгивала, сверху на нас сыпался град осколков разорвавшихся снарядов. Осколки были острые и раскаленные, многие потом получали ранения, у кого-то даже отрывало руки».

Огненный листопад
Первыми над Горьким появились самолеты-цельфиндеры, несшие контейнеры Мк.250 с белыми осветительными ракетами. Чтобы скрыть главную цель налета, немцы сбросили их одновременно над Сталинским, Ленинским, Кагановичским и Автозаводским районами, а также над Окским мостом. Плавно опускаясь на парашютах, горящие ракеты осветили местность, словно подвешенные в небе люстры. Рабочий артиллерийского завода № 92 Александр Коровин вспоминал: «Эти люстры светили так ярко, что в городе повсюду стало светло, как днем». Одновременно с бомбардировщиков было сброшено огромное число «зажигательных листочков» – кусков толстой фольги, обмазанных фосфором. Словно опавшие, пылающие в ночи листья, они медленно опускались на город, создавая ужасающее светопреставление.

Затем первая группа Ju-88 с пикирования нанесла удары по водозаборным станциям на Оке и основным узлам водопроводной сети Автозаводского района. Прогремели первые мощные взрывы, выбросившие в небо яркие языки пламени. В результате главный водовод диаметром 600 мм был разрушен в шести местах, причем на нем вырвало участки длиной до 25 м. Прямым попаданием тяжелой фугасной бомбы на перекрестке пр. Молотова (ныне пр. Октября) и ул. Октябрьской был разрушен узел управления водоснабжением и теплофикацией (колодец № 27). На шоссе Энтузиастов (ныне пр. Ленина) сильно пострадал фекальный коллектор. При попадании бомб в Автозаводскую ТЭЦ, находившуюся на территории завода, там выбросило пламя из котлов, что привело к немедленной остановке турбогенераторов. Одновременно вышла из строя подстанция, через которую поступала энергия из городской электросети. Таким образом, ГАЗ был полностью обесточен и лишен воды.
Огонь ведет 85-мм зенитное орудие

_________________
Нас и так слишком мало,чтоб между собой ругаться.


Последний раз редактировалось: Андре (Вс Сен 17, 2017 22:51 ), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Андре
Администрация

   

Зарегистрирован: 06.09.2011
Сообщения: 11535
Откуда: Нижний Новгород

СообщениеДобавлено: Вс Сен 17, 2017 22:35     Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Тем временем к городу подходили новые группы «Юнкерсов» и «Хейнкелей», которые, помимо фугасных и осколочных бомб, несли тяжелые зажигалки, начиненные смесью бензина, каучука и фосфора. Пилоты эскадры KG55 «Грайф» потом вспоминали, что, даже не принимая в расчет разноцветный фейерверк от огня зенитной артиллерии всех калибров и плотную сетку лучей прожекторов, при подходе к городу первых атакующих волн самолетов было видно, что цель так хорошо освещена осветительными ракетами, что уже с большого расстояния место бомбежки для подлетающих машин было четко узнаваемо. Во время нахождения над целью командиры эскадр давали необходимые указания, чтобы обеспечить успех атаки всех своих экипажей.

Сектора автозавода были поделены между эскадрильями, каждый штурман держал перед собой фотоснимок подлежащего уничтожению объекта. Увидев ярко освещенные «люстрами» цеха, пилоты бомбардировщиков начали заход. Главный удар наносился по кузнечному, литейному и механосборочному корпусам. От мощных взрывов с грохотом рушились перекрытия, взлетали в воздух станки, валились многотонные краны. Горючая смесь поджигала крыши, растекалась по стенам, расплавляя металлические балки и воспламеняя все на своем пути.

Й. Вольферсбергер из 5./KG27 «Бельке» продолжал свой рассказ: «Мы еще в 50 км от цели, зенитки уже активны, также в достаточном количестве имеются прожектора. Повисла одна осветительная бомба, затем другая, внизу первые вспышки разрывов бомб. Зенитчики ведут себя нервно, они все еще не знают, какой завод мы атакуем. С короткими интервалами падают бомбы, следуют несколько сильных взрывов с последующими пожарами. Итак, наша цель перед нами.

Впереди отчетливо выделяется широкая лента Волги. Черные глубины этой большой русской реки уже часто слышали взрывы бомб, но она беззаботно течет дальше, так же как далее, не обращая ни начто внимания, течет и время, тогда как здесь, наверху, в настоящий момент всех волнует их судьба. Так или похоже мог думать любой в течение этих минут перед бомбежкой.

Сейчас 22.38. С одной из машин уже докладывают: «Всем бортрадистам, осветительные бомбы висят южнее завода, в середине цели пожар». Бортрадист следующего самолета сообщает о заходе на цель, и снова внизу вспышки. Зенитки посылают нам навстречу множество неприятных приветов».

После попадания большого количества фугасных и зажигательных бомб страшный пожар охватил механосборочный корпус № 1, в котором находились главный сборочный конвейер, моторный цех № 2, термический цех и цех шасси. Корпус представлял собой семипролетное здание площадью 66,5 тыс. кв. м, в двух пролетах которого были смонтированы мостовые краны. Конструкция была выполнена в виде металлического каркаса с заполнением стен шлакобетонными камнями и с металлическими фермами. Переплеты наружных стен и фонарей также были сделаны из железа. Крыша состояла из сборных железобетонных кровельных плит со шлаковым отеплением, покрытых рубероидом.

От огромной температуры верхние пояса ферм и основания фонарей стали плавиться, сжатые элементы потеряли устойчивость, и в итоге ряд участков здания полностью обрушились. Горение пропитанного маслами пола и технологических запасов масла довело нагрев нижней части колонн до того, что они теряли устойчивость и оседали, увлекая за собой перекрытия. На участках, где температура от пожара была меньше, фермы теряли устойчивость верхнего пояса без обрушения, но со значительными деформациями и просадками. У оказавшихся в этом аду рабочих не было никаких шансов выжить. В расположенном неподалеку литейном корпусе № 1 после прямых попаданий бомб взорвались доменные печи, и в небо поднялся огромный, почти километровый, огненный столб.

Вольферсбергер видит это из кабины своего «Хейнкеля». «Внизу разрывы, бомбы легли очень хорошо, а теперь —что это было? Мощный взрыв поднимает над заводом огромный огненный столб. Между тем подходят другие машины и тоже сбрасывают свой груз». Через несколько секунд его собственный самолет прошел над автозаводом и восемь 250-кг зажигательных бомб устремились вниз. «Сейчас разрывы следуют один за другим, и эти бомбы также ложатся точно в цель. Завтра дальний разведчик точно определит, что мы поразили».
Схема падения немецких авиабомб на территории ГАЗа в ходе налета в ночь с 4 на 5 июня 1943 г. Цифрами обозначены основные объекты завода, указанные на его общей схеме на стр. 122–123
Тем временем силы ПВО отчаянно пытались противодействовать налету. Однако их усилия оказались неэффективными. В оборонявших город зенитных полках отсутствовало оперативное управление огнем. Так, командир 742-го ЗенАП подполковник Евгенов, командир 784-го ЗенАП подполковник Бирюков и командир 1291 -го ЗенАП майор Зугер находились не на своих КП, а на наблюдательных вышках. Они видели лишь происходящее над своими головами и не успевали реагировать на изменения обстановки. Их команды приходили на батареи с опозданием и уже не отвечали реальной ситуации. Связь с батареями велась по телефону, а рации практически не использовались. В ходе бомбежки провода во многих местах были перебиты, и тогда связь вообще прекратилась.

Напрочь отсутствовало взаимодействие с прожектористами. Последние с трудом осветили 12 самолетов, но ни один из них артиллерия так и не обстреляла. Поэтому зенитчики вели лишь беспорядочный заградительный огонь на предполагаемом курсе и высоте полета бомбардировщиков. Но и он был бесполезным из-за непродуманной схемы расположения зенитных батарей. Находясь непосредственно у охраняемых объектов или вообще на их территории, они создавали наибольшую плотность огня прямо над ними, а не на подходах.

Имевшиеся станции орудийной наводки использовались плохо, вследствие отсутствия практических навыков такой стрельбы. Зенитчица Пелагея Паршина вспоминала: «Командование постоянно учило нас, что сбивать идущий над городом бомбардировщик нельзя, надо его отгонять, не дать сбросить бомбы». Таким образом, рядовым артиллеристам буквально вдалбливали, что заградительный огонь является эффективнейшим средством противовоздушной обороны.

Попутно выяснилось, что работе РЛС РУС-2с в Сейме «мешает» высокий правый берег Оки, как будто этот факт нельзя было установить раньше, в ходе учений.

«Кондор» над Горьким!
У летчиков 142-й ИАД дела тоже пошли наперекосяк. Командир дивизии полковник Иванов во время налета находился в нетрезвом состоянии, и командование пришлось принять его заместителю Ковригину. В воздух были подняты лишь 12 ночных истребителей, распределившихся по своим «зонам патрулирования».

В 23.40 взлетел и самолет капитана Шилова. По словам летчика, патрулируя западнее Горького на высоте 2700 м, он на светлой части неба заметил силуэт бомбардировщика, идущего на Горький, которого опознал не иначе как «Фокке-Вульф-200». Далее Шилов пошел на сближение с противником и на встречных курсах с дистанции 200 м под ракурсом 1/4 произвел первую атаку, открыв огонь из пушек. Призрак «Кондора», развернувшись влево, стал уходить от истребителя.

Дальнейшие события советский летчик так описал в своем рапорте: «Оказавшись в хвосте бомбардировщика, произвел вторую атаку слева, снизу под ракурсом 1/4, дав длинную очередь из всех огневых точек с дистанции 30—50 м. В это время стрелок-радист бомбардировщика открыл неприцельный огонь. После второй атаки на бомбардировщике противника задымился мотор и показалось пламя, он стал уходить на большой скорости со снижением».

Продолжая преследование, Шилов, по его словам, произвел еще четыре атаки. При шестой попытке на его «ЛаГГе» отказало вооружение, тогда летчик принял решение идти на таран, но в ту ночь ему явно не везло. В момент сближения с бомбардировщиком в районе поселка Володары истребитель был пойман лучами прожекторов, и ослепленный ими капитан Шилов противника потерял.

Описание этого «боя» отражает общую картину неразберихи, творившейся в ночь на 5 июня в частях ПВО Горького. Во-первых, непонятно, как Шилов, проведя, по его словам, шесть атак спереди и сзади, не смог отличить двухмоторный самолет от четырехмоторного FW-200. Во-вторых, он заявил, что атаковал бомбардировщик, идущий курсом на Горький, а в донесении же корпусного района ПВО указано, что Шилов преследовал противника до г. Ковров, т.е. в обратную сторону, и там же приземлился из-за нехватки горючего. Непонятно даже, на каком именно истребителе летел Шилов. По одним данным, это был ЛаГГ-3, по другим – Ла-5.

Тем временем к Горькому подходили последние группы немецких бомбардировщиков. Их экипажи уже за десятки километров видели протяженные очаги пожаров на левом берегу Оки, обозначавшие местоположение цели. По воспоминаниям летчиков, над землей после взрывов поднималось громадное пылающее облако. Только замыкающим машинам, которым сильно мешал расползающийся дым от крупных пожаров, уже не представилась возможность безоговорочно распознавать отдельные цели.

Поэтому самолеты сбросили бомбы на жилой сектор Автозаводского района и прилегающие объекты. В результате были разрушены дома № 1 и 3 на проспекте Молотова (больница № 1), по три дома на ул. Жданова и ул. Комсомольской, четыре дома в Моторном переулке. Бомба SC250 угодила в баню № 1 на проспекте Молотова, пробила крышу и взорвалась в подвале. В результате стены фасада обрушились до основания, деформировался фундамент, рухнули железобетонные перекрытия и колонны. Во внутренней части здания проломило много балок, уцелевшие перекрытия и стены во многих местах дали трещины. В Американском поселке был частично разбит цех промвентиляции и сгорела рембаза облвоенкомата. В районе молочной фермы взрывы бомб разрушили линии трамвайного пути, оборвали провода, повалили два столба, обрушился местный барак № 7. В Ново-Западном поселке полностью или частично обрушились восемь жилых бараков. В поселке Стригино сгорели три частных дома. Но больше всех пострадал поселок Гнилицы, расположенный в 7 км юго-западнее автозавода. Там были разрушены целые кварталы частных домов. Всего в окрестностях ГАЗа немецкие бомбардировщики уничтожили 57 жилых домов и бараков. Учитывая высочайшую плотность заселения, понятно, что сотни рабочих остались без крова и потеряли свое имущество.

На расположенном бок о бок с ГАЗом авиамоторном заводе № 466 от взрывов фугасных бомб и пожара пострадали цеха №№ 3-а, 3-е и 22. На Ленинский район, по данным службы МПВО, были сброшены 24 фугасных и четыре тяжелых зажигательных бомбы, а также одна мина ВМ1000. По счастливой случайности, ни один производственный объект не пострадал. На завод № 469[148] упали несколько «зажигалок», но очаги пожаров возникли только вне зданий цехов и были потушены силами объектовых формирований. На ул. Шоссейной был разрушен дом № 9, в котором погибли два человека.

Всего в ночь с 4 на 5 июня 1943 г. на Горький и прилегающие объекты были сброшены 224 т бомб всех калибров. При этом служба МПВО зафиксировала падение 433 фугасных и 306 тяжелых зажигательных бомб, в т.ч. около 500 попаданий в ГАЗ и его жилые поселки. На станцию Кудьма Казанской железной дороги немцы сбросили 25 фугасных бомб весом от 50 до 500 кг.

Однако и у Люфтваффе не все сложилось благополучно и не все экипажи сумели выйти на цель. Во время длительного полета ^бомбардировщиков по разным причинам сбились с курса и вынуждены были сбросить свой смертоносный груз куда придется. Именно этим объясняются случаи падения бомб в Дальне-Константиновском районе и на село Большое Мурашкино Горьковской области, расположенных в 50—70 км к югу и юго-востоку от областного центра. В итоге непосредственно по Горькому отбомбились 149 самолетов. Одновременно некоторые бомбардировщики атаковали второстепенные цели. Так, например, Не-111H «lG+ML»H3l./KG27, взлетевший в 20.15 с аэродрома Орел, совершил налет на г. Сталиногорск (ныне Новомосковск).

Возвращение
После успешной бомбежки немецким экипажам предстоял долгий путь домой. Поскольку при полете на высоте 4000 м в кабинах вскоре становилось очень холодно, большинство самолетов, выйдя из зоны зенитного огня, снижались до трех километров и ниже. Летчики снимали кислородные маски и могли расслабиться. Благо советское командование не вело никакого преследования уходящих бомбардировщиков. Поскольку дело было в июне, уже вскоре после полуночи небо на востоке начало светлеть. Теперь свободные от работы члены экипажей могли почитать газету или выкурить сигарету, снимая пережитое напряжение.

В период с 00.30 до 02.00, по берлинскому времени, немецкие бомбардировщики один за другим приземлялись на своих аэродромах. Так, Не-111H «1G+FS» из 8./KG27 совершил посадку в Орле в 01.00, проведя в воздухе 283 минуты. Экипаж отчитался в бомбометании с высоты 4000 м, а также о том, что над целью были «отмечены зенитный огонь, прожектора, ночные истребители». Не-111H «1G+EL» из 3./KG27 приземлился на аэродроме Орел в 01.50, продолжительность вылета составила 360 минут, т.е. ровно шесть часов. Не-111H «1G+DP» из 6./KG27 сел в 00.45 на аэродроме Домнино после 4 часов 45 минут полета, преодолев общее расстояние 1550 км.

На свою базу возвращался и Не-111H «1G+NN», в котором летел Й. Вольферсбергер. Потом он вспоминал: «После пересечения линии фронта бортмеханик и бортрадист покидают свои огневые точки и снова приступают к своим обычным обязанностям. Механик проверил, все ли в порядке в бомбоотсеке, и следит за количеством горючего имасла. Время от времени видны другие машины с включенными навигационными огнями, которые также стремятся вернуться на родной аэродром.

Мы тоже включили навигационные огни и сообщили, что приземлимся через 12 минут. Впереди уже светятся посадочные огни, и мы на небольшой высоте приближаемся к аэродрому. Шасси выпущены, и, пролетев над краем летного поля, мы приземляемся около первых огней, указывающих взлетно-посадочную полосу. Все, мы снова на земле. Пожалуй, так думает каждый, в то время как его самолет рулит к своей стоянке и останавливается.

Там нас уже ждет старший техник, который получает машину обратно в свое распоряжение. Хорошо, что она не имеет никаких повреждений от зенитного огня. Мы выбираемся из самолета и рассказываем товарищам из наземного персонала о налете и достигнутых результатах. В наших успехах их доля значительная, если машина хорошо подготовлена. Затем мы неторопливо идем к вышке управления полетами, где нас уже ждут автомобили, там мы встречаем другие экипажи, и начинается оживленный обмен мнениями о налете и его успехе, а также о том, что каждый видел во время вылета.

После посадки последнего самолета мы отправляемся на командный пункт, где представляем боевые донесения дежурному офицеру. Рапорты краткие и точные, отражают ситуацию в зоне боевых действий. Затем поесть и в кровать. При этом все благодарят Бога за то, что пережили еще один вылет, и втайне жалеют тех, кто пострадал при налете.

Какое жестокое дело, если подумать, война, которая часто вызывает внутренний конфликт: самолет мирно парит в лунном свете под оком всемогущего Бога, и как жестоко и непреклонно смерть пожинает свою жатву, когда створки его бомбоотсека открываются и бомбы поражают цели. Но надо спать, завтра снова будет налет на Горький».

А в это время в Горьком…
В то время как немецкие летчики делились свежими впечатлениями о налете и ложились отдыхать, в семистах километрах к северо-востоку, в Горьком бушевали вызванные ими пожары. Когда в городском штабе МПВО осознали масштабы случившегося на ГАЗе, туда было выслано все, что имелось под рукой. Для ликвидации очагов пожаров прибыли 44 автонасоса, пять пожарных поездов и четыре оперативные группы пожаротушения. Тушением лично руководил заместитель начальника УПО УНКВД города и области капитан Грачев. Ликвидация очагов пожаров в течение двух часов была затруднена повреждениями водопровода. Автонасосы работали от трех водоемов, протянув длинные рукавные линии, давление воды в которых оставляло желать лучшего. Около 03.00 утра героическими усилиями ремонтников водоснабжение на большинстве участков было частично восстановлено, а еще через три часа вода худо-бедно подавалась на все очаги.

Только к 07.30 большинство пожаров были локализованы, однако огонь по-прежнему полыхал в главном механосборочном и литейном корпусах ГАЗа. Дым огромными столбами поднимался в небо, и все жители города и окрестностей понимали, что на автозаводе творится нечто ужасное. Лишь около 13.00, т.е. через 12 часов после бомбежки, удалось локализовать пожары и на этих участках. При этом из личного состава пожарной охраны три человека получили тяжелые и три легкие ранения.

После этого руководство завода смогло оценить масштабы полученных разрушений. На фоне дымящихся развалин особенно выделялся механосборочный корпус. В огромном здании были разрушены и выгорели 80% производственной площади. Тяжкое зрелище представляли сплошные завалы на площади в 11,4 тыс. кв. м. Это было месиво из рухнувших железобетонных плит перекрытий, колонн, деформированных огнем металлоконструкций, трубопроводов, остатков технологического оборудования и деталей машин. Прямыми попаданиями авиабомб были причинены значительные повреждения и разрушения фундаментам строительных конструкций, фундаментам под оборудованием и подземному хозяйству цехов. При пожарах были полностью выведены из строя внутренняя ливневая канализация цехов, промразводки, вентиляция, силовая и осветительные разводки, моторы технического оборудования. Тут и там валялись обгоревшие лохмотья и фрагменты человеческих тел, на уцелевших фермах висели оторванные руки и ноги. От многих рабочих, оказавшихся в момент бомбежки на своих местах, практически ничего не осталось.

Сильные повреждения получил и литейный корпус. В цехе серого чугуна взрывами и пожарами были разрушены стержневая, отделение формовки, конвейер № 6, земледелка и бытовые помещения. Полностью уничтоженным оказался цех ковкого чугуна. Так же сильно пострадали от огня и взрывов фугасных бомб прессово-кузовной, арматурно-радиаторный, рессорный и кузнечный цеха. На Автозаводской ТЭЦ в результате пожара были уничтожены галерея торфоподачи, бункерная галерея, самососная площадка, зольное помещение, запасной склад торфоподачи, кровля и распределительные устройства. Тем не менее сами турбогенераторы и котлы каким-то чудом уцелели, и работа станции могла быть восстановлена в относительно короткий срок. В соседнем углекислотном цехе был полностью разрушен склад баллонов. В термическом цехе № 2 огонь частично уничтожил крышу, оборудование и бытовые постройки. В механосборочном цехе № 2 сильно пострадали 6-е отделение и конвейер, сгорела и обрушилась крыша. В механосборочном цехе № 3 в результате мощных взрывов и пожара были уничтожены 20 станков и водопроводная колонка, обрушился угол здания. Местами металлические переплеты стен и фонарей сильно деформировались от сгорания деревянной светомаскировочной обшивки.

Разрушенный механосборочный корпус, в котором находились главный конвейер, цех шасси и моторный цех № 2 (фото из музея ГАЗа)
Начальник штаба МПВО Горького майор Антропов, подводя итоги налета, с горечью написал: «В результате налетов сильно пострадал ряд основных цехов автозавода и завода 466, что отразится в целом на работе завода. Для восстановления разрушенных цехов потребуется продолжительное время». Хотя директор ГАЗа Лившиц в своем приказе по заводу объявил 5 июня «нормальным рабочим днем», всем было ясно, что крупнейшее предприятие Поволжья полностью выведено из строя[149].

Жертвы
Примерные данные, поступившие от участковых формирований МПВО, показывали, что в ходе бомбежки в городе пострадал 271 человек: 61 погиб и 210 получили ранения и контузии, в т.ч. 62 – тяжелые, 60 – средние и 88 – легкие ранения. При этом 17 трупов не подлежали опознанию. ГАЗ сообщил о 110 пострадавших. Однако эти данные являлись явно преуменьшенными. Во-первых, точное число работавших в ночной смене осталось неизвестным, между тем многочисленные завалы, особенно на главном конвейере, не позволяли произвести какой-либо полный осмотр цехов. Во-вторых, от многих людей, оказавшихся в эпицентре взрывов и пожаров, практически ничего не осталось, либо были найдены только фрагменты тел. В-третьих, начальники цехов и участков к подсчету погибших относились безответственно, сообщая совершенно противоречивые и составленные наспех данные, их гораздо больше волновали многочисленные повреждения оборудования. Поэтому установить точное число убитых уже не представляется возможным, но можно предположить, что речь идет о цифре не менее 200—250 человек. Причем среди погибших были начальники цехов ковочных машин и прессового Китаев и Лышков, а также заместитель начальника штамповального цеха № 1 Г. Масленников.
Сплошные завалы на месте цеха шасси (фото из
музея ГАЗа)Разрушенный литейный цех № 1 ковкого чугуна (фото из музея ГАЗа)
В местные штабы МПВО, помимо прочего, поступали и сообщения о невзорвавшихся авиабомбах. Даже в нагорной части города, в Ворошиловском районе на ул. Инженерной (ныне пр. Гагарина), были обнаружены четыре неразорвавшихся фугаски. Прибывшие саперы замерили их, и оказалось, что бомбы имеют диаметр 25 см и длину 120 см. Поэтому их идентифицировали как SC50[150]. На той же улице, в 100 м западнее дома № 18, обнаружили несработавшую зажигательную бомбу Brand C50A. По счастливой случайности, в районе никто не пострадал. В Ленинском районе саперам пришлось обезвреживать десять фугасных бомб крупного калибра.

Разбор полетов
Уже ранним утром 5 июня штаб Горьковского корпусного района ПВО на скорую руку составил донесение, в котором указал, что «в ночь 4—5 июня 43 г. с 22.50 до 1.43 противник мелкими группами (2—3 самолета) и одиночными самолетами в количестве 35—40 бомбардировщиков типа Хе-111, Ю-88и Ф-В„Курьер“ совершил налет на пункт ПВО Горький». Начальник штаба МПВО майор Антропов подготовил свою оперативную сводку, в которой написал, что якобы «всего в налете участвовало до 45 самолетов противника типа „Хейнкель-111“, Ю-88 и ФВ Курьер, из коих прорвались на город около 20 самолетов».

Все это ни в коей мере не соответствовало действительности. Было совершенно неверно определено количество бомбардировщиков, а утверждение о прорыве лишь двадцати из них было очередной попыткой оправдаться и показать «эффективность» противовоздушной обороны. Во время отражения налета зенитная артиллерия корпусного района израсходовала свыше 22 тыс. снарядов, в т.ч. 20 115 среднего и 1940 малого калибра. Однако общая плотность огня оказалась небольшой, т.к. по небу интенсивно палили батареи, находившиеся в районе городов Коврова, Дзержинска и Балахны, хотя над последней бомбардировщики вообще не появлялись. Аэростаты заграждения тоже оказались малоэффективными. Из 25 поднятых в небо семь были расстреляны и уничтожены, в т.ч. к концу налета над Автозаводским районом уцелели всего пять аэростатов. При этом части ПВО также понесли потери, в 784-м ЗенАП были убиты два и ранены четыре человека, выведены из строя прибор ПУАЗО-3 и одно 76-мм орудие образца 1914 г.

Первый массированный налет сразу же выявил множество недостатков в организации ПВО Горького. Маневрирование огнем зенитной артиллерии оказалось слабым. Подразделения медленно переходили от заградительного огня к сопроводительному и наоборот. Также медленно осуществлялись переносы огня с одной завесы на другую. Распоряжения и приказы если и приходили на батареи, то с большим опозданием и не соответствовали реальной обстановке. Командиры дивизионов, связанные субординацией, ждали распоряжений свыше и действовали нерешительно. Быстро выявилась нецелесообразность размещения КП зенитных полков в подвальных помещениях городских зданий, т.к. они сразу же оказывались в зоне бомбардировки при нарушенной связи, а то и в завале, что не способствовало успешной организации управления огнем. В итоге зенитчики не только не смогли сбить ни одного самолета, но оказались бессильны и против осветительных бомб. «Люстры» спокойно опускались на завод, ярко освещая район бомбометания.

Отдельные инициативные товарищи, не полагаясь на защиту зенитчиков, решили собственными силами создавать своего рода объектовые силы ПВО. Директор станкозавода № 113 организовал из состава 1-го отряда ВОХР, охранявшего предприятие, две группы по семь бойцов с винтовками «для расстрела сбрасываемых светящихся ракет». Но вряд ли подобные меры могли сильно изменить ситуацию.

Словом, оставалось только молиться, что немцы решат ограничиться одним налетом, как это уже бывало в прошлые годы…

Реакция Сталина
Утром 5 июня о налете германской авиации на Горький стало известно Сталину. Узнав о разрушении главного конвейера ГАЗа, вождь пришел в ужас и тут же лично от руки, что было неслыханным случаем, написал постановление ГКО № 3524, в котором приказал немедленно сформировать комиссию по расследованию причин невыполнения задач Горьковским корпусным районом ПВО. В ее состав были включены глава НКВД Л. П. Берия, шеф НКГБ В. Н. Меркулов, секретарь ЦК ВКП(б) А. С.Щербаков, председатель Моссовета В. П. Пронин и командующий ПВО территории страны М. С. Громадин. Уже сам состав комиссии говорил о том, какое значение руководство страны придавало Горькому и его военным предприятиям. Председателем комиссии, естественно, был назначен Берия, так что кое-кому следовало ждать грозы[151]. Заместитель наркома строительства К. М. Соколов по приказу Сталина уже 5 июня прилетел в Горький, чтобы лично руководить разработкой мероприятий, необходимых для восстановления завода. Приехав на ГАЗ, Соколов был поражен увиденной картиной разрушений. Механосборочный и литейный корпус № 1 были практически уничтожены. Было ясно, что в короткие сроки все это не восстановить.

Ответный удар
Одновременно советская авиация в районе Орловского выступа получила приказ ударами истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков «зачистить» немецкие аэродромы, на которых базировалась бомбардировочная авиация. В частности, был совершен налет на Сещинскую, где находились «Хейнкели» из П. и III./KG55. Однако немецкие патрульные истребители своевременно обнаружили приближающиеся самолеты и не только сорвали атаку, но и не дали русским спокойно вернуться на свои базы. В общей сложности в течение дня FW-190 и Bf-109 из эскадр JG51 «Мельдерс» и JG54 «Грюнхерц», согласно данным Люфтваффе, сбили 23 советских самолета, в т.ч. десять ЛаГГ-3, четыре Пе-2, столько же Р-40 «Киттихаук» и по одному Ил-2, Ла-5 и МиГ-3[152] .

Огни Святого Эльма
Тем временем вечернее небо над Горьким снова пронзили гудки воздушной тревоги. В 18.40 над городом прошли два самолета-разведчика Ju-88D, которые зафиксировали разрушения, причиненные в ходе вчерашнего налета, а заодно разведали погоду над целью. Появление «Юнкерсов» оказалось совершенно неожиданным для ПВО, и на перехват даже не было поднято ни одного истребителя. Через два часа разведчики вернулись на немецкие аэродромы. После обработки пленки командиры эскадрилий смогли увидеть на фотографиях результаты своих действий. Снимки показывали, что вся центральная часть ГАЗа получила сильнейшие повреждения.

На сей раз удар было решено нанести по западному сектору предприятия, в котором находились различные вспомогательные цеха и сооружения. Данные метеоразведки показывали, что над Горьким стояла ясная безоблачная погода, и условия для повторного налета были идеальными. Незадолго до 20.00 по берлинскому времени на аэродромах Орел, Брянск и Сещинская снова взревели моторы бомбардировщиков, и тяжело груженные машины стали одна задругой выруливать на старт. Не-111H «IG+БГ» из 3-й эскадрильи KG27 «Бельке» взлетел с аэродрома Орел в 19.50, Не-111H «1G+DP» из 6./KG27 – в 20.00, Не-111H «1G+FS»H3 8./KG27 – в 20.13 и т.д. Всего во втором массированном налете на Горький приняли участие 128 самолетов.

Помимо налета на основную цель, некоторые экипажи снова атаковали второстепенные объекты, чтобы запутать советскую ПВО. Так, Не-111Н«Ю+МГ»из З./КС27, взлетев в 19.50 с аэродрома Орел, совершил повторный налет на Сталиногорск.

Основная же армада, огибая с юга Москву, летела дальше на восток. П. Мёбиус из эскадры KG27 «Бельке» вспоминал: «Ночи были светлыми и безоблачными, к тому же имелось северное сияние. Также иногда на крыльях плясали огни Святого Эльма. Поэтому навигация была нетрудной, особенно учитывая длительные полеты над вражеской территорией и ожидаемую нами мощную противовоздушную оборону».

«Хейнкели» и «Юнкерсы» группами по три – пять машин летели на высоте 4000—6000 м. Основная масса шла через Кулебаки и Павлово, остальные – через Арзамас, используя в качестве ориентиров Оку и железную дорогу. При подходе к объекту атаки самолеты снижались, не нарушая при этом строя.

Вторая огненная ночь в Горьком
К ночи в Горьком опять слегка похолодало, до + 13°С, ветер стих и стоял полный штиль. После 22.00 с центрального поста ВНОС в Москве вновь поступило сообщение о приближении большой группы вражеских бомбардировщиков. На сей раз сигнал «Воздушной тревоги» был дан в 23.36. В течение восьми минут гудки заводов и фабрик в Сормове, Канавине, Ленинском и других районах наполняли воздух напряженным ожиданием нового налета. В 23.40 воздушную тревогу объявили на ГАЗе. Этот вой был отчетливо слышен в нагорной части города с высокого берега Оки, вскоре и там, на заводах Ворошиловского района, в Караваихе и Дубенках тоже тревожно загудели электросирены.

Около полуночи в небе над Автозаводским, Ленинским и Кировским районами вспыхнули около двухсот осветительных ракет, и вся огромная промзона вновь стала видна, как днем. Вслед за этим открыли огонь зенитные батареи, дополнив начавшийся фейерверк разноцветными разрывами снарядов. Основной удар вновь наносился по автозаводу им. Молотова. Тысячи мелких зажигательных бомб и «листочков» огненным дождем устремились вниз, затем стали падать тяжелые FrAM C250, начиненные смесью нефти и бензина. При падении этих «адских машин» подрывался заряд тротила, и горючая жидкость разбрызгивалась, поджигая все вокруг в радиусе 50 м. Директор ГАЗа Лившиц бросил в бой с огнем все семь исправных автонасосов, имевшихся на заводе, однако пламя вскоре охватило многие объекты и разгоралось все сильнее. Поднимавшиеся высоко в небо языки ярко освещали территорию на многие километры вокруг. А тем временем с юго-запада приближались новые волны бомбардировщиков.

Владислав Гурьев (во время войны был подростком, его отец работал на Автозаводской ТЭЦ) наблюдал за происходящим с Малиновой гряды, т.е. с высокого, правого берега Оки. Позднее он вспоминал: «Мы отчетливо видели немецкие бомбардировщики, летящие над Окой. Они шли группами по 20 самолетов, по четыре в ряд. Создавалось впечатление, что, используя в качестве ориентира водонапорную башню, расположенную прямо напротив завода, они круто поворачивали на 90 градусов и спокойно, словно на учениях, бомбили цеха. Причем складывалось ощущение, что каждый самолет шел на конкретный корпус завода. Некоторые бомбардировщики сильно снижались, пикировали и даже включали прожектора[153]. При этом стоял такой свист, что звенело в ушах, было отчетливо видно, как отделяются бомбы. После бомбежки самолеты резко набирали высоту и исчезали в темноте, только в этот момент зенитки начинали стрелять».

После первого удара пикирующих бомбардировщиков Ju-88 водопроводная сеть была вновь повреждена прямыми попаданиями в нескольких местах, и тушить пожары опять стало нечем. Снова была выведена из строя и основная линия электропередач, разбиты 45 изоляторов открытой подстанции, перебита резервная линия через завод «Красная Этна».

Пока работала телефонная связь, Лившиц беспрерывно названивал в городской штаб МПВО и требовал прислать автонасосы. Возяков пообещал ему 25 пожарных автомашин и пять пожарных автопоездов, но те почему-то не спешили. А огонь охватывал все новые и новые объекты.

Сильнейший пожар возник в корпусе главного магазина смежных деталей. Он представлял собой пятипролетное четырехэтажное здание площадью 2,6 тыс. кв. м с грибовидными перекрытиями. Основная конструкция была выполнена из железобетона, стены – из шлакобетонных камней. Уязвимыми местами являлись крыша, покрытая рубероидом, и деревянные переплеты. В результате попадания в здание тяжелых зажигательных бомб на верхних этажах возник сильнейший пожар. На складах в этот момент находилось большое количество горючих материалов (резина, кабели, моторы, аккумуляторы и т.д.), от сгорания которых железобетонные конструкции, особенно на третьем и четвертом этажах, подверглись разрушению и сильной деформации, а на нижних этажах – получили трещины и отколы. Особенно сильно пострадали конструкции без хомутов, т.е. армированные по американскому способу. Полностью разрушились ригели кранового пролета, подкрановые пути и консоли, 152 железобетонных колонны и площадки первого и второго этажей. На 100% сгорела кровля, внутренние перегородки, пришли в негодность система отопления, внутренний воздуховод, электросеть, фекальная и ливневая канализация.
_________________
Нас и так слишком мало,чтоб между собой ругаться.


Последний раз редактировалось: Андре (Вс Сен 17, 2017 22:53 ), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Андре
Администрация

   

Зарегистрирован: 06.09.2011
Сообщения: 11535
Откуда: Нижний Новгород

СообщениеДобавлено: Вс Сен 17, 2017 22:40     Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Схема падения немецких авиабомб на территории ГАЗа в ходе налета в ночь с 5 на 6 июня 1943 г. Цифрами обозначены основные объекты завода, указанные на его общей схеме на стр. 122–123
Кроме того, полностью сгорели монтажный цех, парк автотягачей, тарная мастерская деревообделочного цеха, диетическая столовая, склад резины, кузница № 2 и паровозное депо, а также кузнечная и механо-строительные мастерские, деревообделочный завод и все склады материалов треста «Стройгаз» № 2. Получили сильные повреждения литейный цех ковкого чугуна, кузнечный, модельный, ремонтно-механический, механосборочный (танковый) цех № 5 и др. объекты. На главном конвейере в результате повторной бомбардировки сгорело все ранее уцелевшее оборудование. Своевременно потушить пожары удалось лишь в инструментально-штамповальном корпусе и в полуразрушенном рессорном цехе. От взрывов фугасных бомб и пожаров сильно пострадали и вспомогательные объекты ГАЗа: сгорела больница № 7, на хлебозаводе были разрушены дрожжевой цех и мучной склад, на фабрике-кухне – столовая и кондитерский цех, в котельной № 3 сгорела кровля и было повреждено оборудование.

Последняя волна бомбардировщиков сбросила бомбы на жилой сектор. В результате на ул. Комсомольской сгорел дом № 37, а находившаяся рядом щель, в которой укрывались жители, оказалась засыпанной землей. В Депутатском переулке дотла сгорел дом №11. В поселке Гнилицы огонь полностью уничтожил дом № 16 на ул. Полярной. В Ново-Западном поселке сгорел барак № 26, а бараки № 27 и 28 были разрушены фугасными бомбами. Еще три барака сгорели в соседнем Старо-Западном поселке. В Старо-Северном поселке, расположенном рядом с заводом, сгорели три барака, а рядом, на перекрестке шоссе Энтузиастов, было разрушено полотно железной дороги. Возле барака № 6 фугасная бомба SC500 попала прямо в щель, в которой укрывались жители. Мощнейшим взрывом людей разорвало на куски, разбросав останки в радиусе 100 м. Всего здесь погибли 35 человек. Неподалеку, на пр. Молотова, около дома № 7 была засыпана еще одна щель, но там укрывавшиеся отделались контузиями. Соседний дом № 3 от близких разрывов частично обвалился. Кроме того, сгорели три барака треста «Стройгаз» № 2.

Сгоревшее здание главного магазина (склада) смежных деталей. На переднем плане уничтоженный американский грузовик «форд» (фото из фондов ЦАНО)

Получивший сильные повреждения ремонтно-механический цех (фото из музея ГАЗа)
Особенно сильной бомбежке подвергся поселок Монастырка, расположенный юго-западнее автозавода. От мощных взрывов рушились дома, разлетались на части заборы и сараи, в воздухе летали бревна и горящие доски. Дождь зажигательных бомб вызвал многочисленные пожары, быстро охватившие целые улицы. Жители в ужасе отсиживались в щелях и погребах и неустанно молились, чтобы очередная бомба упала не на них. Даже по окончании налета большинство монастырцев не решались выходить на улицу, многих охватило полное оцепенение. Только на рассвете люди стали постепенно вылезать из своих укрытий, и тут их глазам предстало ужасное зрелище. Весь поселок превратился в груду дымящихся развалин, почва повсюду была изрыта воронками, торчали обгоревшие скелеты деревьев, лежали скорчившиеся в ужасных позах испепеленные трупы. Всего были разрушены 70 жилых домов и бараков, а уцелевшие постройки получили сильные повреждения. Старая каменная церковь от разрыва бомбы практически ушла в землю.

В общей сложности служба МПВО зафиксировала падение на Автозаводский район около 200 фугасных бомб, в т.ч. 10 – весом 1000 кг, 40 – весом 500 кг, 100 – весом 250 кг и около 40 – весом SOTO кг.

Бомбардировке подверглись и другие районы города. В начале налета на завод «Двигатель революции» по прямой линии с северо-востока на юго-запад с интервалом ПО м упали десять фугасных бомб SC250, причем восемь из них не взорвались! В дальнейшем на Ленинский район были сброшены еще 22 фугаски, в т.ч. одна весом 1000 кг. Мощные взрывы прогремели в поселках Карповка и Инструментальный, у бани № 2, рядом с заводом «Красный кожевенник». Был частично разрушен конный парк станкозавода, где ранения получили конюх и две лошади, одна лошадь погибла. Взрывной волной вышибло окна на заводе «Красный кожевенник» и в жилом секторе. Один самолет, видимо, из-за ошибки штурмана, сбросил бомбы на Кировский район, вдалеке от промышленной зоны. Одна бомба SC500 взорвалась около трамвайной остановки 2-го инструментального завода, девять SC50 – в лесу около поселка Гвоздильный[154]. На ул. Игарской упала тяжелая зажигательная бомба, но пожаров не возникло.

Крыша рессорного цеха, пробитая авиабомбой (фото из фондов ЦАНО)

Паровоз, сброшенный с рельсов близким разрывом авиабомбы (фото из фондов ЦАНО)
Жители Ворошиловского района опять отделались легким испугом. 12 мелких зажигательных бомб упали на завод им. Фрунзе, еще одна – на ул. Радистов[155]. Все очаги возгораний были ликвидированы силами групп самозащиты. Разрушений, пожаров и пострадавших в районе не было.

Пытаясь отразить налет, зенитная артиллерия в течение двух часов вела интенсивный заградительный огонь, израсходовав в общей сложности 25 483 снаряда среднего и 2786 снарядов малого калибра. Прожектористам удалось осветить пять самолетов и держать их в лучах от 30 секунд до 3 минут. При этом зенитчики заявили об одном сбитом бомбардировщике. Ночные истребители на сей раз действовали более активно, произведя 31 самолето-вылет с общим налетом 35,5 часа. При этом летчики 142-й ИАД отчитались о четырех встречах с противником и двух воздушных боях. Лейтенант Люньков из 632-го ИАП по возвращении на аэродром заявил о том, что сбил «Хейнкель-111» в районе деревни Сосновка Выксунского района.

По немецким данным, в ходе второго массированного налета на автозавод в Горьком пропали без вести два самолета:

– Не-111H-16 WNr.8514 «1G+AH» из 3-й эскадрильи KG27 «Бельке» с экипажем: пилот фельдфебель Вернер Букан, штурман унтер-офицер Фридрих Тухшерер, бортрадист фельдфебель Йоханнес Неуманн, бортмеханик фельдфебель Карл Бендерт и бортстрелок ефрейтор Вальтер Эльснер,

– Ju-88A-4 WNr. 142166 из 9-й эскадрильи KG1 «Гинденбург» с экипажем во главе с унтер-офицером X. Хорткопом.

На сей раз пвошники заявили о том, что из 80 самолетов к городу прорвались 20—25, остальные якобы не были допущены огнем зенитной артиллерии. Все это, как обычно, не соответствовало действительности. В частях противовоздушной обороны Горького тоже имелись потери. Осколками бомб были убиты четыре человека, еще семь получили ранения, в т.ч. два средних командира. Сгорели здание штаба и гараж 8-го дивизиона аэростатов заграждения.

На рассвете 6 июня немецкие бомбардировщики один за другим возвращались на свои аэродромы. Так, Не-111H «1G+FS» из 8./KG27 приземлился на аэродроме Орел в 01.00 по берлинскому времени,

проведя в воздухе 287 минут, Не-111H «1G+EL» из 3./KG27 – в 00.50 на аэродроме Оптуха, продолжительность вылета составила 300 минут, Не-111H «1G+DP»H3 6./KG27 – в 00.55 на аэродроме Домнино, проведя в воздухе 4 часа 55 минут и преодолев расстояние 1570 км.

Ликвидация последствий
Всего в течение полутора часов на Горький были сброшены 179 т бомб всех калибров. Служба МПВО зафиксировала падение на город около 230 фугасных[156] и нескольких тысяч различных зажигательных бомб. В результате, по официальным данным, погибли около 100 человек, еще столько же получили ранения. В поликлиники и госпитали поступили 33 тяжело-, 34 – средне– и 26 легкораненых. На автозаводе наутро были обнаружены 32 трупа рабочих. Тела многих других не нашли, и они стали «пропавшими без вести».

В ликвидации последствий бомбежки участвовали различные формирования местной противовоздушной обороны. Медико-санитарный взвод в количестве 33 человек до 09.00 утра работал на различных объектах, оказав помощь 31 раненому, а также убрал 36 трупов. Кроме того, в Автозаводском районе работали три отряда «скорой помощи» и две медсандружины. Боевой расчет УПВ с 00.10 в течение пяти часов ликвидировал очаги пожаров на ул. Кирова, в поселках Монастырка и Западном. Аварийно-восстановительный взвод в количестве 29 человек участвовал в раскопке и извлечении пострадавших из заваленных щелей и по окончании работ был переброшен на разборку завалов, где работы продолжались весь следующий день. Дегазационная рота производила разведку очагов поражения и устанавливала места падения неразорвавшихся авиабомб. Кроме того, бойцы помогали извлекать трупы из щели барака № 7 в Северном поселке. В ликвидации последствий налета также принимали участие 2000 военнослужащих различных тыловых частей.

В 02.00 вследствие обрыва кабеля была нарушена связь между Сталинской и Соцгородской АТС. Для устранения повреждений выслали бригаду, которая смогла в течение часа частично устранить повреждения, подав временную прямую связь КП города с Автозаводским КП МПВО. Связь же между АТС была восстановлена только к 16.00. Аварийно-восстановительные бригады ЖКО из водопроводчиков и подсобных рабочих как могли ремонтировали разрушенные водопроводные магистрали в Соцгороде.

Наутро директор ГАЗа А. Лившиц написал донесение председателю горкомитета обороны М. Родионову, в котором изложил ужасные подробности налета: «Сообщаю Вам о втором вражеском налете на автозавод им. Молотова в ночь с 5на 6 июня с.г….

1. Бомбометание продолжалось до 2-х часов (1.30) с исключительной прицельностью попадания. Самолеты приближались к объекту, снижались, пикировали и сбрасывали бомбы.

2. В результате сброса фугасных, зажигательных и комбинированных бомб в ряде цехов возникли очаги пожаров, которые распространились и полностью уничтожили ряд вспомогательных и производственных объектов.

3. Вода в водопроводной сети завода была все время, но вследствие того, что трасса водоводной сети была повреждена прямыми попаданиями в нескольких местах, давление в сети было понижено. На заводе было всего 7автонасосов до прибытия большого количества из Горького.

4. В начале тревоги были обещаны заводу 25пожарных автомашин и 5 пожарных автопоездов. Эти машины во время бомбометания и возникновения пожаров на завод не прибыли, несмотря на неоднократные просьбы и требования завода. Машины начали прибывать только после конца бомбометания, когда пожары достигли весьма большой силы и значительная часть корпусов уже горела.

6. В результате бомбометания и пожаров на заводе сгорели: моторный цех, главный магазин смежных деталей, склад резины, гараж: тягачей, диетическая столовая № 4, главный конвейер, паровозное депо, цех шасси, опытная мастерская. Своевременно потушены пожары на 6 объектах.

По предварительным данным только на заводскую территорию без территории поселков было сброшено непосредственно в здания цехов 60 бомб, а на территорию завода 100 бомб.

Считаю необходимым отметить исключительно слабую ПВО завода».

6 ИЮНЯ
После второго подряд массированного налета на крупнейший завод Поволжья стало ясно, что немцы стремятся полностью вывести предприятие из строя. В преддверии летней кампании это создавало огромную опасность для советского командования. Днем б июня русские бомбардировщики предприняли повторный налет на аэродром Сещинская. На сей раз его атаковали В-25 из 15-го гвардейского бомбардировочного полка АДД. Помимо бомбежки взлетной полосы и стоянок самолетов, отдельные экипажи попытались нанести удар по РЛС и зенитным прожекторам. В частности, самолет командира эскадрильи майора Н. С. Бирюкова прошел над ними на бреющем полете и обстрелял из бортовых пулеметов. Хотя советской стороной атака была признана эффективной, фактически никаких серьезных повреждений аэродром не получил и находившиеся там экипажи эскадры KG55 «Грайф» продолжили подготовку к третьему массированному налету на Горький.

В 18.36 в Горьком, Дзержинске и Балахне завыли гудки воздушной тревоги. Взгляды зенитчиков и жителей города были прикованы к небу. Вскоре в штаб корпусного района ПВО поступило донесение от наблюдателей, что над городом на высоте четыре километра появились сразу три самолета «Хейнкель-111». Зенитные батареи из разных частей города открыли заградительный огонь, жители побежали к укрытиям. Однако бомбежки не было. На самом деле над Горьким на высоте 7000 м прошли два Ju-88D из 1-й эскадрильи Aufkl.Gr . 100. «Юнкерсы» пролетели прямо над автозаводом, произведя аэрофотосъемку и зафиксировав погодные условия, после чего удалились в юго-западном направлении.

По тревоге были подняты 18 истребителей из 142-й ИДЦ, командование надеялось, что хотя бы сейчас удастся добиться каких-нибудь результатов. В 19.02 прозвучал сигнал «Отбой ВТ» и на некоторое время все стихло. Через полчаса «Яки», «ЛаГГи» и «МиГи» стали один за другим приземляться на свои аэродромы в Дзержинске, Стригино и Правдинске, и тут полковника Иванова снова ждало разочарование. Все летчики в один голос заявили, что контакта с противником не имели. Разведчики словно растворились в необъятном голубом небе.

Таким образом, немцы уже в третий раз с начала операции, при дневном свете и в одно и то же время, безнаказанно произвели аэрофотосъемку автозавода, благополучно доставив полученные разведданные в штаб 1-й авиадивизии в Орле. Бойцы службы ВНОС снова проявили полную некомпетентность в определении типов самолетов и высоты их полета, обсчитавшись в последней аж на три километра.

Но это все еще можно понять. Совсем другое дело, как два «Юнкерса» можно было принять за три «Хейнкеля»?!

Вечером на немецких аэродромах снова закипела работа. Техники завершали подготовку самолетов к длительному полету, летчики изучали доставленные дальними разведчиками снимки цели. По плану теперь нужно было атаковать северный сектор автозавода, в особенности крупные корпуса. Затем, четко по графику тяжело груженные машины стали одна за другой выруливать на старт. После 20.00 по берлинскому времени начали взлетать «Хейнкели» из эскадры KG27 «Бельке». Не-111H «1G+EL» из 3-й эскадрильи взлетел с аэродрома Орел в 20.08, Не-111H «1G+FS» из 8-й эскадрильи – в20.17,Не-111H«Ю+ВР»из6./КС27-в20.20ит.д.Всеговтретьем массированном налете на Горький участвовали 154 бомбардировщика из эскадр «Гинденбург», «Блиц», «Генерал Вефер», «Бельке», «Эдельвейс», «Грайф» и «Викинг». Одновременно с этим часть экипажей вновь отправилась бомбить второстепенные цели. Так, «Хейнкели» из 3./KG27 совершили уже третий налет на Сталиногорск.

Самолеты летели к цели двумя основными маршрутами: одна группа – через Ряжск – Сасово – Муром – Павлово, вторая – над железной дорогой Москва – Горький на высоте 2000—3000 м. Небольшая часть бомбардировщиков летела через Арзамас с выходом к цели с южного направления. Впереди шли цельфиндеры, обозначавшие маршрут полета периодически сбрасываемыми осветительными ракетами. Погода опять благоприятствовала налету: стоял полный штиль, температура к ночи опустилась до + 13°С.

В 23.55 генерал Осипов вновь приказал объявить воздушную тревогу. Сигнал был принят всеми районами города и продублирован средствами оповещения в течение восьми минут. В штабе ПВО царило напряжение, посты ВНОС наперебой докладывали о приближении большого числа самолетов. Навскидку суммировав их данные, стало ясно, что на Горький идут не менее 150 бомбардировщиков. Осипов и его штаб приготовились к худшему.

После полуночи в небе над Автозаводским районом вновь вспыхнули осветительные «люстры». Было понятно, что основным объектом атаки опять станет ГАЗ. Самолеты шли на цель с трех направлений, заходя с севера, запада и юга. Первыми наносили удар пикирующие бомбардировщики Ju-88, затем с горизонтального полета вываливали свой смертоносный груз «Хейнкели».

П. Мёбиус из 9-й эскадрильи KG27 «Бельке» вспоминал: «Мы выполняли эти стратегические налеты в неплотном боевом порядке до тех пор, пока это казалось целесообразным. Конечно, переговоры экипажей друг с другом были запрещены. Минимальная высота при пересечении линии фронта была установлена в 5000 м. Немедленно после пересечения линии фронта мы снижались и продолжали полет на 3000 м. Эту высоту мы сохраняли и при бомбежке, т.к. ужасно мерзли даже на этой высоте из-за недостаточного обогрева. Цель – Горький – было легко обнаружить благодаря ярким вспышкам взрывавшихся бомб и пожарам. Вокруг появлялись облачка от разрывов зенитных снарядов, и часто можно было увидеть трассирующие очереди из бортового оружия самолетов. Также мы ощущали турбулентные потоки, которые могли исходить от других наших самолетов или ночных истребителей».

На этот раз основной удар пришелся по механическим, прессовым и инструментальным цехам, расположенным в северной части автозавода. Сильной бомбежке подвергся инструментально-штамповальный корпус. Внутри здания взорвались 12 фугасных бомб, в т.ч. одна весом 1000 кг. Еще три фугаски воткнулись в пол и не сработали. В режущем цехе и ЦИС сильно пострадало оборудование, обвалилось 100 кв. м кровли. В штамповых цехах № 2 и № 3 обрушился целый пролет крыши. С южной стороны здания прямым попаданием была разрушена трансформаторная будка. На улице около инструментально-штамповального корпуса упали еще десять тяжелых фугасных бомб, в т.ч. три SC1000. От разрыва в общей сложности нескольких тонн аматола и тротила сдвинулся фундамент, расслоилась кладка, а местами обрушились целые участки стен. Многие несущие конструкции получили сильную деформацию. На месте погибли 10 человек, два получили тяжелые и три легкие ранения[157].
Схема падения немецких авиабомб на территории ГАЗа в ходе налета в ночь с 6 на 7 июня 1943 г. Цифрами обозначены основные объекты завода, указанные на его общей схеме на стр. 122–123
Сильные разрушения были причинены прессово-кузовному корпусу, причем рухнула полностью одна из стен, сгорели крыша и деревянные перегородки. На монтажно-сборочный цех № 5, в котором велась сборка танков Т-70, были сброшены пять фугасных бомб, в т.ч. две SC1000. От мощнейших взрывов участки цеха были полностью разрушены, бытовые постройки сгорели, но каким-то чудом уцелела часть основного оборудования. На цех корпусов упали пять тяжелых фугасных и десять зажигательных бомб, от которых здание частично обвалилось, сгорели крыша, бытовые помещения и часть оборудования. При ликвидации последствий пять человек получили ранения, один сгорел заживо. В ЦСК была разрушена кровля участка сборки глушителей и повреждены четыре станка. В цехе запасных частей были разрушены главный склад и часть бытовых помещений. Вокруг новокузовного корпуса прогремела серия мощных взрывов, от которых в здании деформировались стены, обрушилась часть перекрытий и вылетели все стекла. Взрывами и пожарами был частично разрушен и ремонтно-механическии цех, в моторных цехах № 2 и № 3 возник сильный пожар в термическом отделении, частично уничтоживший кровлю и оборудование. Несколько тяжелых фугасных бомб угодили в железнодорожный цех, разрушив до основания все здание. При этом были уничтожены два пожарных автонасоса, на одном из которых погиб весь боевой расчет.
_________________
Нас и так слишком мало,чтоб между собой ругаться.


Последний раз редактировалось: Андре (Вс Сен 17, 2017 22:53 ), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Андре
Администрация

   

Зарегистрирован: 06.09.2011
Сообщения: 11535
Откуда: Нижний Новгород

СообщениеДобавлено: Вс Сен 17, 2017 22:46     Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Гибель колесного цеха
Однако самая страшная участь постигла колесный цех, также находившийся в северном секторе завода. Корпус представлял собой пятипролетное здание площадью свыше 23 тыс. кв. м. Колонны и подкрановые балки были железобетонные, стены выполнены из шлакобетонных камней. Уязвимым местом цеха являлись перекрытия, выполненные деревянными сегментными фермами, а также кровля, покрытая рубероидом. Кроме того, деревянными досками были зашиты переплеты наружных стен и фонарей.

В ходе налета немцы впервые применили воспламеняющуюся жидкость, вьшивавшуюся из специальных приборов, установленных на бомбардировщиках Ju-88. Несколько «Юнкерсов» на небольшой высоте прошли над северным сектором автозавода и полили его воспламеняющейся жидкостью. Даже жители Сормовского района, находившиеся в 13—15 км от автозавода, видели, как огромные огненные струи прорезали ночное небо и обрушивались на корпуса ГАЗа. Большая часть этого «напалма» как раз попала на здание колесного цеха. В результате одновременно вспыхнула практически вся крыша.

Обрушившиеся перекрытия в новокузовном цехе. На переднем плане стоят корпуса бронеавтомобилей БА-64
(фото из фондов ЦАНО)Рухнувший пролет крыши инструментально-штампового цеха (фото из музея ГАЗа)

Упавшие конструкции перекрытий в новокузовном цехе (фото из музея ГАЗа)
Затем следующие волны немецких самолетов сбросили на колесный цех серию фугасных и тяжелых зажигательных бомб. Возникли сразу несколько десятков очагов пожаров, тушить которые не было никакой возможности. Сначала огонь охватил деревянные элементы, а затем все здание превратилось в огромный пылающий костер. Вследствие огромной температуры железобетонные конструкции, колонны, подкрановые балки и подкрановые пути стали трескаться и осыпаться, а металлические краны плавились и прогибались, горели даже станки. Расплавленный рубероид целыми потоками стекал по стенам и трубам, заполняя ливневую канализацию.

Сильнейшие пожары охватили и многие другие объекты. Моторный цех № 1 был полит горючей смесью, потом в здание попала еще и бомба SC500, а также несколько «зажигалок». В итоге возник большой пожар, уничтоживший часть крыши и все деревянные строения антресолей. Мощный взрыв прогремел в кузовном отделении конструкторского зала КЭО, от которого частично обвалились стены и сгорела часть чертежей.

Некоторые объекты все же удалось спасти. Так, три зажигалки попали в центральную заводскую лабораторию, но пожар был ликвидирован формированиями МПВО. Успешно шла борьба с огнем в гараже, где были разрушены только бытовые помещения. Пожар в здании отдела кадров был ликвидирован красноармейцами воинских частей. В модельном цехе прогремели три мощных взрыва, затем возник пожар, но бойцы формирований МПВО не дрогнули и сумели локализовать огонь, не дав ему распространиться. Позднее около цеха в грунте были обнаружены еще две неразорвавшихся фугаски. Пожар, охвативший деревообделочный цех, также был быстро ликвидирован. Однако на многих других объектах борьба с огнем оказалась менее успешной. Сгорели дотла цех автонормалей, столовая газснаба, цех режущего инструмента, новая проходная, склад имущества МПВО, заводская АТС № 2, моторный цех № 2, прессовый цех, цех ковкого и серого чугуна.

Всего, по данным службы МПВО, на автозавод им. Молотова были сброшены 170 фугасных бомб весом от 50 до 2000 кг, причем немецкие летчики добились около 90 прямых попаданий в заводские корпуса. Авиамоторный завод № 466, расположенный на территории ГАЗа, на сей раз отделался легко. Около литейного корпуса упали и не взорвались пять фугасных бомб SC250, и лишь одна 50-кг бомба попала в цех № 24. Взрыв частично разрушил здание и вызвал пожар, который самоотверженно ликвидировали бойцы МПВО.

Сильной бомбежке подвергся и жилой сектор. В Соцгороде прямыми попаданиями разрушило здание АТС и районную поликлинику. Одна из фугасных бомб взорвалась в 10 м от командного пункта МПВО Автозаводского района, из-за чего оборвалась связь, как со штабами объектов, так и с городским КП на Почтовом съезде. В здание Автозаводского райисполкома попала 250-килограммовая бомба. Мощный взрыв прогремел на втором этаже здания, разрушив кровлю, стены и перекрытия. На пр. Молотова, ведущем от завода в западную часть района, упало большое количество фугасных и зажигательных бомб. В результате был частично разрушен дом № 28. Остекление всех домов Соцгорода и поселков было полностью выбито. Частично сгорел дом № 1 на ул. Октябрьской, полностью выгорел гараж райкома ВКП(б). Разрушения получили центральный клуб и районная электроподстанция. Дома №№ 1 и 3 на ул. Кирова были практически уничтожены прямыми попаданиями нескольких фугасок.

Две 50-кг фугасных бомбы упали около четырехподъездного четырехэтажного дома № 16 на пр. Молотова. Одна взорвалась у угла рядом с подъездом № 1, вторая – напротив подъезда № 3 со стороны восточного фасада. Взрывной волной этернитовая кровля дома была снесена полностью, обвалилась большая часть крыши. Стены во многих местах деформировались, получили трещины и отклонения, везде сдвинулась и расслоилась кладка. Лестница третьего подъезда рухнула полностью, лестница первого обвалилась частично. В большей части дома были деформированы перекрытия, вылетели рамы и двери, все стекла, обсыпалась половина штукатурки. От зажигалок вспыхнули стоящие неподалеку сараи, а одна бомба Brand C50A попала в щель, в которой прятались жители. Все они получили ожоги от страшной горючей жидкости. Сараи сгорели также у дома № 11 и у дома № 20 на пр. Жданова.

Н. В. Надёжкина, работавшая во время войны начальником техсектора экспериментального участка ИШЦ, вспоминала: «В то время я лежала дома с гипсом на ноге – был перелом. В больницу не брали, они были переполнены ранеными. Все население Соцгорода уходило в поле за город, чтобы избежать гибели. Яна постели оставалась одна. Кругом никого. Стрелка часов приближалась к полуночи. Начиналась нервная дрожь и мучительное ожидание. Чтобы успокоиться, я брала гитару и играла. Играла как умела и пела. Пела песни, в которых звучали внутреннее сопротивление и протест. Лишь бы не упасть духом, не сломиться, не раскиснуть.

Ровно в 12 часов начинался налет. Плотность бомбежки была невероятная. Позднее я подсчитала, что около моего дома было взорвано восемь бомб. Они оставили глубокие воронки. На мое счастье, в дом ни попала ни одна. Самая близкая взорвалась у торца дома. От ее удара дом зашатался, вылетели двери и окна, осыпалась вся штукатурка. Прижавшись к постели, я прятала под себя руки – лучше смерть, чем быть калекой. Ровно в 2 часа бомбежка кончилась. Горели деревянные сооружения, сараи, где хранились дрова у жителей. Над моей кроватью торчал громадный осколок бомбы, воткнувшийся в остатки стены, а сама я была засыпана мусором разрушившегося дома. Лежавший на столе студенческий портфельчик с документами, приготовленный на всякий случай, был в нескольких местах прорезан оконным стеклом, разбившимся от взрывной волны. Наутро друзья меня выбирали из мусора».

В Американском поселке в результате бомбардировки были полностью или частично разрушены четыре жилых дома. Значительные повреждения получил и Ново-Северный поселок, там был частично разрушен дом № 5 на ул. Рабочей, сгорели два барака на ул. Коммунальной. Барак № 2 прямым попаданием фугаски был практически разнесен в щепки, а расположенное рядом здание отделения милиции уцелело наполовину. На окраине Автозаводского района, на торфоболоте, от зажигалок сгорел барак № 2. В поселке Монастырка, расположенном юго-западнее ГАЗа, сгорели 13 частных одноэтажных домов вместе с хозяйственными постройками.

Часть бомб обрушилась на позиции батарей 784-го ЗенАП. На 13-й батарее, расположенной у одной из проходных завода, были разбиты два орудия и убиты две девушки из состава расчета. В районе расположения 14-й батареи упали около 30 бомб разных калибров. Зенитчикам повезло, что окружающая местность представляла собой торфяники, и фугаски при падении либо вообще не взрывались, либо взрывались на большой глубине, не причиняя большого ущерба. Позиция же 15-й батареи, находившейся в Автозаводском парке, была буквально засыпана фугасными и зажигательными бомбами. Взрывом сильно повредило прибор управления артиллерийским зенитным огнем (ПУАЗО), причем осколки убили техника по приборам дивизиона лейтенанта Симонова, еще несколько бойцов, в т.ч. санинструктор батареи Анна Сорокина, получили ранения. Однако она отказалась от госпитализации и осталась на боевом посту. Здесь же была практически уничтожена батарея МЗА. Больше половины личного состава было убито, многие получили ранения и ожоги, все восемь 20-мм зениток были выведены из строя. Не пострадала только одна разведчица Роза Ионова.

Зенитные подразделения, расположенные на территории ГАЗа, несли особенно большие потери. Зачастую позиции пулеметов располагались на крышах цехов, и девушки-зенитчицы гибли, сметенные взрывной волной. К тому же на район, воздушное пространство над которым подвергалось обстрелу, стальным горохом сыпались осколки зенитных снарядов, раскаленные и острые как бритва. По этой причине зенитчикам приходилось надевать каски и бушлаты, чтобы не быть израненными осколками своих же снарядов. Зенитчица Пелагея Паршина, 85-мм орудие которой находилось на левом берегу Волги, вспоминала: «Осколки снарядов сыпались на нас дождем… Однажды в мою пушку попал тяжелый осколок, разбивший все приборы. Возник вопрос, как дальше вести огонь, на что командир ответил: „Наводите наугад!“»

Зенитчик И. А. Левицкий вспоминал: «Трехдневные тяжелые бои и ликвидация их последствий до предела вымотали силы всего личного состава. Особенно тяжело приходилось девушкам, но они старались не отставать от мужчин в преодолении тягот борьбы с врагом».

Уже во время бомбежки в очаги поражения были высланы пожарные автонасосы, а также различные военизированные формирования[158] . Медико-санитарный взвод в количестве 44 человек оказывал помощь. В течение ночи и начинающегося утра бойцы оказали первую помощь 65 пострадавшим, эвакуировали в госпитали 32 раненых и убрали 42 трупа. Кроме того, в районе не покладая рук работали четыре отряда «скорой помощи» на заводе из 25 человек, четыре отряда первой помощи в районе в количестве 20 человек и санитарная дружина из 25 человек. Также в усиленном режиме трудились все формирования медико-санитарной службы поликлиники, больниц и госпиталей.

На разборах завалов и ликвидации очагов пожаров работали аварийно-восстановительный взвод в количестве 25 человек, дегазационная рота из 30 человек и войсковые части в составе двух батальонов. При тушении пожара погибли командир дегазационной роты Егоров и боец той же роты Сивачев, а командир аварийно-восстановительного взвода А. Н. Чикин был ранен в руку осколком бомбы.

Из-за нарушения технической связи и выхода из строя Автозаводского КП МПВО работа руководящего состава района по управлению силами и средствами МПВО была особо напряженной. Сведения об обстановке от наблюдательных постов поступали только живой связью, со значительным опозданием, что лишало возможности принимать своевременные решения.

Жители Ленинского района вновь отделались легким испугом. Три фугасных бомбы весом 250 кг упали около Станкозавода, две в полукилометре от него – в Карповский карьер, не причинив никаких разрушений. Еще одна бомба взорвалась в огороде частного дома на ул. Шоссейной. Взрывной волной сам бревенчатый дом, а также расположенная в конце огорода баня были полностью разрушены, как и щель, в которой, к счастью, никого не оказалось. Тут же рядом упали и четыре мелких зажигалки. Жильцы находились на работе, и жертв не было.

Немного бомб досталось и Ворошиловскому району. На черепичный завод (ныне завод «Керамик») в поселке Новые Дубенки упали пять зажигалок весом по 1 кг, и бойцам группы самозащиты не составило труда потушить их, пожаров на предприятии не возникло. В 02.30, когда уже начинался рассвет, наконец прозвучал долгожданный сигнал «Отбой воздушной тревоги».

Всего во время третьего массированного налета на Горький были сброшены 242 т бомб всех калибров. Служба МПВО Автозаводского района насчитала попадания 402 фугасных бомб весом от 50 кг до 2000 кг, из которых 132 не взорвались. Кроме того, было зафиксировано падение примерно 60 тяжелых зажигательных бомб. Помимо больших разрушений на ГАЗе и в прилегающем к нему жилом секторе, был перебит запасной Канавинский водовод, и весь район полностью остался без водоснабжения.

По официальным подсчетам, сделанным на следующее утро, в результате бомбежки в Автозаводском районе пострадали 232 человека, из них 73 погибли. Из поступивших в госпитали тяжелораненых восемь вскоре умерли. Непосредственно с ГАЗа в больницы поступили 56 человек, из различных воинских частей – 65, из гражданского населения – 19, из пожарной охраны – девять.

Фактически же число погибших было гораздо большим. Приведенная выше сводка включала только первичные данные, полученные к утру 7 июня. При этом цифра «73» означает число трупов, обнаруженных на тот момент на территории района. Обращает на себя внимание отсутствие каких-либо данных о пропавших без вести. Это лишний раз доказывает, что считали именно трупы, а не количество выбывших в результате бомбежки людей. После составления сводки дальнейшим уточнением количества жертв, естественно, никто не занимался, поэтому точное число погибших уже никогда не удастся установить. В то же время послевоенные исследователи совершенно некритично использовали данные из сводок МПВО, ссылаясь на них как на истину в последней инстанции.

Поскольку первым делом надо было наладить связь, наутро бойцы МПВО отправились в разрушенное здание АТС. Оказалось, что взрывом фугасной бомбы ему причинены большие разрушения. Оборудование имело ряд серьезных повреждений: были смещены кабели, оборваны кроссировки, помяты и пробиты рамки, порваны искатели, разбита блок-станция. Все, что уцелело, забилось и засорилось пылью и осколками. Помимо этого, взрывной волной снесло все соединительные связи с двумя воздушными кабелями. Линии радиосети в районе вышли из строя на 40%. Фидер был также разрушен. Линейные кабельные бригады АТС и бойцы войсковых частей немедленно приступили к восстановительным работам, чтобы наладить хотя бы временную связь. Пошли простым путем – подвесили на временных столбах два провода, напрямую соединив КП МПВО района с командным пунктом города и корпусного района. Удалось и установить связь райотдела НКВД с областным управлением. Работы были начаты в 07.00 по местному времени и закончились авральными методами через пять часов.

Еще в 02.00 генерал-майор Осипов подписал составленное по горячим следам донесение № 004 командующему ПВО территории страны генерал-лейтенанту Михаилу Громадину, в котором, в частности говорилось: «В ночь 6 – 7 июня 1943 г. с 23.04. до 01.37. противник совершил групповой бомбардировочный налет на пункт ПВО Горький. Налет производился с юго-западного и западного направления.

Маршруты:

Ряжск – Сасово – Арзамас – Горький

Рязань – Муром – Павлове – Горький

Высота 4—6 тыс. метров.

Всего зафиксировано около 160 самолетов типа Ю-88 и Хе-111. Бомбометание производилось с горизонтального полета.

Основные районы: автозавод им. Молотова, Соцгород и аэродром Мыза. Сброшено большое количество ФАБ, ЗАБ и САБ.

Данные уточняются. Связь с автозаводом прервана. Основная часть авиабомб сброшена на подступах к автозаводу, р-н Соцгорода и его окраины».

Зенитная артиллерия корпусного района на сей раз выпустила в небо 23 444 снаряда среднего и 1666 малого калибра. При этом зенитчики претендовали на четыре сбитых самолета, из которых якобы три упали на город! Назывались даже районы: завод «Красный Октябрь» в Ленинском районе, поселок Стригино и Автозавод. Еще один бомбардировщик, как сообщалось, упал у села Деренево. Прожектористам удалось осветить всего два самолета, причем один, как заявлялось в донесении, был сбит зенитками 784-го ЗенАП. Аэростатчики поднимали в воздух 27 A3 на высоту 3500 м, из них два были потеряны.

По немецким данным, в ту ночь огнем зенитной артиллерии был поврежден Ju-88A-14 WNr. 144440 из 8-й эскадрильи KG1 «Гинденбург». Он смог дотянуть до аэродрома Орел-Западный, но затем при посадке потерпел аварию.

Истребители 142-й ИАД произвели свыше 36 самолето-вылетов, при этом летчики заявили о четырех воздушных боях и двух сбитых самолетах в районе села Спасское и поселка Кстово.

Капитан Малякин на истребителе ЛаГГ-3 патрулировал в своей зоне на высоте 4500 м. Потом он написал в своем рапорте: «В 23.09 я увидел серию осветительных ракет, сбрасываемых вражескими самолетами над объектами. Направил самолет в эту зону, стремясь сблизиться с противником. Обнаружил на фоне, создаваемом светом ракет, силуэт ФВ-200 „Курьер“. Приблизившись к нему до 100м, произвел первую атаку спереди, сбоку под ракурсом 3/4, открыв огонь из всех видов оружия. Затем провел повторную атаку уже снизу сзади под ракурсом 1/4 с дистанции 50—30м, дав длинную прицельную очередь из всех огневых точек».

После этого, по словам Малякина, «Фокке-Вульф» загорелся и пошел к земле. Правда, падения самолета он не видел, т.к. истребитель в этот момент сильно отбросило в сторону и на некоторое время он стал неуправляемым. Вернувшись на аэродром летчик не без гордости сообщил о своей победе. Однако на следующий день поиски «сбитого FW-200» не дали никаких результатов. Да и не могли дать, т.к. никакие «Фокке-Вульфы» в налете на Горький не участвовали.

Немцы же впоследствии подтвердили, что их бомбардировщики подвергались атакам ночных истребителей, однако все они оказались безуспешными. X. Новак из 8-й эскадрильи KG27 «Бельке» рассказывал, что его «Хейнкель» в районе Горького был атакован советским самолетом, но экипаж вовремя заметил преследователя и выпустил по нему осветительную ракету, которая заставила истребитель отвернуть. Фактически во время третьего налета Люфтваффе потеряли один бомбардировщик. Причем ни истребители, ни зенитчики, по всей видимости, не имели к нему никакого отношения. Один из летчиков 7-й эскадрильи KG27 «Бельке» вспоминал: «Во время бомбежки танкового завода в Горьком мы видели наш самолет, который не соблюдал предписанную высоту. Таким образом, он попал под серию бомб, сброшенных с летевших выше его машин, и рухнул вниз». Возможно, это был Ju-88A-14 WNr. 144438 лейтенанта К. Принца из 7-й эскадрильи KG1 «Гинденбург», пропавший без вести в ту ночь.

Тем временем группы «Хейнкелей» и «Юнкерсов» по ставшему уже привычному маршруту возвращались на свои базы. Самолеты шли на высоте около трех километров, встречая июньский рассвет. Их опять никто не преследовал, посему экипажи после напряженных минут, проведенных над целью, опять могли расслабиться, сняв кислородные маски и вытянувшись в своих креслах. Кто-то читал газету, кто-то курил, другие крутили ручки радиоприемников, чтобы поймать какие-нибудь песни и музыку. Но не всегда пойманные передачи оказывались приятными.

Член одного из экипажей 7-й эскадрильи KG27 «Бельке» затем припомнил: «Когда на обратном пути мы искали в радиоэфире какую-нибудь музыку, то нашли радиостанцию, которая передавала, что KG27 убила тысячи невинных людей и при этом называла фамилию нашего командира. Это было щекотливым делом для нас!»

Около 01.00, по берлинскому времени, когда в Горьком еще вовсю бушевали пожары, бомбардировщики один за другим заходили на посадку. Так, согласно летным книжкам пилотов, Не-111H «IG+ГГ» приземлился в 00.55 на аэродроме Оптуха, проведя в воздухе 287 минут, Не-111H «1G+DP» – в 00.55 на аэродроме Домнино, продолжительность вылета составила 4 часа 35 минут, за которые он преодолел расстояние 1470 км, Не-111H «1G+FS» – в 01.06 на аэродроме Орел через 289 минут после старта.

В ночь на 7 июня советские легкие ночные бомбардировщики У-2 сбросили на аэродром в Орле листовки: «Убийцы Горького! Мы уничтожим вас!»

Колесного цеха больше нет…
Утром 7 июня директор автозавода А. Лившиц первым делом направился к зданию колесного цеха. Шутка ли, единственный в стране цех, производящий автомобильные колеса! Когда машина, пробираясь между дымящихся куч обломков и огромных воронок, подъехала к цеху, Лившиц был настолько поражен увиденным, что даже не смог выйти из нее. Некогда красивое, построенное в виде больших арок, здание представляло собой обуглившийся остов. Крыша полностью обвалилась, а внутри через зияющие пробоины виднелись почерневшие остатки уникального оборудования. От действия пожара были полностью выведены из строя воздушные разводки, внутренняя ливневая канализация, промразводки, трубопроводы приточной и вытяжной вентиляции, силовые и осветительные электроразводки и моторы технического оборудования цеха. Уцелевшие перекрытия крыши получили сильные деформации и уже не подлежали восстановлению. Подземная ливневая канализация цеха оказалась полностью заполненной нефтебитумом. От действия взрывной волны в отдельных местах разрушилась и каменная кладка стен. Все бытовые помещения цеха тоже сгорели дотла. Как потом оказалось, из 323 единиц цехового оборудования уцелели лишь 17! С трудом придя в себя от этого зрелища, Лившиц поехал в еще уцелевшую главную контору звонить Сталину.

Таким образом, в ходе третьего массированного налета на Горький автозавод им. Молотова был уже практически полностью разрушен, немцам удалось вывести из строя почти все крупные объекты предприятия. Было окончательно ясно, что на восстановление потребуются многие месяцы непрерывных работ.

Стали отчетливо видны и многочисленные недостатки в организации противовоздушной обороны и МПВО. Централизованное управление боем частей ПВО с командного пункта корпусного района, в связи с нарушением проводной связи, осуществить не удалось. В этих условиях управление частями велось децентрализованно начальниками секторов, а роль КП ПВО была сведена лишь к общей ориентировке частей в создающейся обстановке. В ходе боев выявилась и слабая подготовка офицеров штабов ПВО, которые недостаточно четко знали свои функциональные обязанности и не могли обеспечить своевременный сбор и проверку донесений, составить необходимый доклад своему командиру и даже донесение в вышестоящий штаб. И это после двух лет войны!Внешний вид выгоревшего колесного цеха, хорошо видны оставшиеся каменные арки крыши (фото из музея

ГАЗа)Один из выгоревших пролетов колесного цеха (фото из музея ГАЗа)
Стала сказываться и нехватка боеприпасов. Командующий зенитной артиллерией Долгополов потом вспоминал: «Случалось и так, что к концу налета на каждое орудие оставалось по одному снаряду». Прямо во время налета, по словам Долгополова, отстрелянные снарядные гильзы на машинах отвозились в мастерские, что находились поблизости от города. Героическим трудом рабочих мастерских гильзы обжимались, снаряжались, и зенитчики опять получали снаряды для своего малоэффективного зенитного огня, производимого с «неорганизованностью и отсутствием мастерства». Можно представить себе и состояние водителей автомашин, которые под бомбами разъезжали по городу, собирая ящики с использованными гильзами, если, конечно, верить воспоминаниям командующего ЗА ПВО. Зачастую автомашины доставляли снаряды на огневые позиции батарей во время бомбежки под разрывами бомб. В этом случае шоферы выполняли свой служебный долг, рискуя жизнью. Были случаи, когда осколки рвавшихся бомб попадали в ящики со снарядами, что приводило к взрыву последних и гибели шоферов.

Выявились также общие недостатки в вопросах организации и взаимодействия между войсками ПВО страны и силами противовоздушной обороны фронтов, а также авиацией фронтовых воздушных армий. Действительно, через линию фронта проходит большая группа вражеских бомбардировщиков, а никто, как говорится, «и ухом не ведет». На пути следования эскадр Люфтваффе к объектам на глубину 500—600 км со стороны фронтового командования не было принято никаких попыток если уж не сорвать налет, то хотя бы помешать немецким бомбардировщикам. Видимо, тамошних генералов не интересовали самолеты, которые не атаковали объекты во фронтовой полосе, а просто удалялись в «неизвестном направлении». А командование ПВО страны, в надежде на русский «авось», вероятно, уповало на силу Горьковского корпусного района. Все это еще можно было отнести к первому «внезапному» налету, но подобная картина действий командования частями ПВО наблюдалась и дальше! В результате подобной организации боевых действий сил и средств ПВО авиация противника подходила к цели в строгом боевом порядке, без малейших потерь[159].
_________________
Нас и так слишком мало,чтоб между собой ругаться.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Андре
Администрация

   

Зарегистрирован: 06.09.2011
Сообщения: 11535
Откуда: Нижний Новгород

СообщениеДобавлено: Вс Сен 17, 2017 22:50     Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Берия в городе!
Утром 7 июня на Московский вокзал Горького в бронированных вагонах прибыла комиссия из Москвы во главе с Лаврентием Берией. Ее задачей было разобраться в ситуации, сложившейся в городе в результате массированных налетов немецкой авиации. Присутствие среди приехавших двух наркомов, отвечавших за безопасность страны, говорило о многом. Они должны были изучить важный вопрос, нет ли тут измены или вредительства, а также определить меру личной ответственности всех лиц, отвечавших за защиту с воздуха важного промышленного центра.

Вскоре после приезда Берия посетил Горьковский обком ВКП(б) и штаб корпусного района ПВО. По воспоминаниям летчицы В. Бояркиной-Шиловой, жены капитана Шилова, безуспешно атаковавшего бомбардировщик в ночь на 5 июня, грозный нарком вел себя довольно демократично: шел по коридору и со всеми встречными здоровался за руку. Наверное, для того, чтобы лучше запомнить лица людей, когда придется с ними разбираться. Затем Берия отправился на автозавод. Пораженный картиной увиденных разрушений, он подозвал к себе генерал-майора Осипова и плюнул ему в лицо.

Ближе к вечеру Берия решил еще и лично проинспектировать 784-й ЗенАП, одна из батарей которого находилась в Автозаводском парке. Зенитчица Анна Сорокина потом вспоминала: «Личный состав батареи был выстроен вряд, после чего к нам обратился Берия.

Он сказал: "Что вы делаете?! Автозавод является важнейшим промышленным объектом страны, вашему полку поручено защищать его, но вы плохо справляетесь с поставленной задачей. В результате завод уже выведен из строя и продолжает получать большие разрушения "».

Далее нарком НКВД стал, как обычно, угрожать зенитчицам трибуналом со всеми вытекающими последствиями. Но тут произошло неожиданное. В 18.36 по местному времени повсюду завыли гудки воздушной тревоги, и один из офицеров сообщил, что над городом вот-вот появятся немецкие самолеты. Где-то вдалеке послышалась отрывистая пальба зениток. «Митинг» сразу прекратился, и все внимание присутствующих было приковано к небу.

Вскоре на высоте примерно четыре километра появились два Ju-88. Их задачей было зафиксировать результаты последнего налета на автозавод. По воспоминаниям Сорокиной, увидев «Юнкерсы», Берия воинственно выхватил пистолет, и его примеру последовала охрана, также обнажившая оружие. Однако затем грозный нарком со своей свитой поспешил покинуть «поле боя».

Тем временем командование 142-й ИАД подняло в воздух 18 истребителей. Летчикам приказали любой ценой перехватить и сбить разведчиков, не позволить им доставить на свои базы аэрофотоснимки ГАЗа. Пилоты были полны решимости выполнить задачу и на максимальной скорости помчались в юго-западном направлении. И некоторым из них сопутствовала удача. Около 19.00 южнее Владимира нескольким истребителям удалось настичь противника. Завязался ожесточенный воздушный бой. Летчик Павлов открыл шквальный огонь по кабине, целясь в бортстрелка, а затем выпустил несколько очередей по фюзеляжу. В результате «Юнкере» загорелся, и казалось, что он вот-вот будет сбит. Но в решающий момент пилот Ju-88 применил стандартный прием, резко переведя машину в пикирование. Ему удалось сбить пламя и одновременно уйти от преследователей. Второй разведчик также смог оторваться от истребителей. В то же время ответным огнем немецких бортстрелков были сбиты два Ла-5, причем пилот одного из них – лейтенант Павленко из 786-го ИАП ПВО – погиб.

Четвертый налет
После третьего успешного налета на Горький командование Люфтваффе решило предоставить части экипажей заслуженный отдых. Кроме того, поиссякли запасы бомб и горючего, которые надо было пополнить. В итоге на следующую бомбежку автозавода отправились всего двадцать Не-111 из II./KG4 «Генерал Вефер» и I./KG100 «Викинг». Одна группа летела через Рязань – Муром с выходом на цель с юго-запада, вторая – через Арзамас с выходом с южного направления. «Хейнкели», как обычно, шли на высоте 3500– 4000 м.

На сей раз данные о приближении немецких самолетов поступили от службы ВНОС на полчаса раньше, чем в прежние дни. Уже в 23.03 7 июня в погруженном в темноту Горьком завыли гудки, свободные от работы жители стали собираться в укрытия, зенитчики застыли около орудий, пожарные собрались возле своих автонасосов. Штаб 142-й авиадивизии поднял в воздух 32 ночных истребителя, каждый из которых направился в свою зону патрулирования. В небо плавно взмыл 21 аэростат, вспыхнула сетка прожекторных лучей. Все нервно вслушивались в летнюю тишину.

И вот через двадцать минут с юго-запада послышался отдаленный рев авиационных моторов. Первыми в 23.29 открыли огонь 85-мм орудия 1291-го ЗенАП, а уже через минуту высоко в небе над Автозаводским районом вспыхнули 22 осветительные ракеты. И тут же высоко в небе в луч одного из прожекторов попал силуэт двухмоторного самолета. Зенитки открыли бешеный огонь. Вскоре после короткой паузы послышался уже хорошо знакомый всем горьковчанам свист падающих бомб, и на территории автозавода прогремела короткая серия взрывов.

После этого наступила длинная пауза. «Люстры» опустились на землю и погасли, небо теперь освещали только лучи прожекторов и зарево пожара. В командном бункере штаба корпусного района ПВО на Почтовом съезде царило напряжение. В присутствии высокого начальства все командиры старались изображать профессионализм и со знанием дела отдавали очередные приказы и указания. Громадин лично изучал обстановку. Из Автозаводского района поступали донесения, что после первого удара новых бомбежек, как это бывало раньше, не последовало. Но Осипов приказал сохранять бдительность, возможно, немцы специально сделали паузу, тем более от постов ВНОС снова поступило сообщение о гуле авиационных моторов.

Время было уже 00.23, как вдруг послышался гулкий грохот взрыва, на столах задрожали стаканы и кое-где осыпалась штукатурка. Все находившиеся на КП поняли, что бомба упала где-то в окрестностях бункера. Через десять минут бойцы из охраны сообщили, что в ста метрах отсюда, на пересечении улиц Краснофлотской (ныне Ильинская) и Добролюбова, горят дома и сараи. В голову Осипову тут же закралась мысль, уж не стало ли известно фашистам о местонахождении командного пункта ПВО. Впоследствии оказалось, что на Куйбышевский район немцы сбросили две бомбы SC250 и шесть зажигательных, начиненных нефтью, полистиреном и фосфором. Два жилых дома были полностью разрушены, еще в 22 домах на ул. Краснофлотской взрывной волной выбило стекла и оконные рамы, во дворах сгорели хозяйственные постройки.

Вскоре на место бомбежки прибыли пять пожарных машин и взвод МПВО района. Бойцы, не имевшие до этого никакого боевого опыта, впервые увидели здесь кошмар войны: куски человеческих тел, раненых, закрывающих руками окровавленные лица, обломки зданий и битое стекло. К 01.30 пожары удалось ликвидировать, и начался разбор завалов. При обходе территории около дома, выходящего фасадом на трамвайный поворот, бойцами было обнаружено небольшое отверстие прямо под стеной. Посветив в него фонариком, они увидели зловещие очертания стабилизатора неразорвавшейся бомбы. Для обезвреживания пришлось вызывать солдат вездесущего 22-го инженерного батальона НКВД.

Тем временем Осипов с Громадиным никак не решались отдать приказ об отбое «ВТ», тем более они знали, что где-то недалеко отсюда находится сам товарищ Берия, и, не дай Бог, немцы нанесут после отбоя третий удар. В итоге сигнал был подан только в 02.20, когда на востоке небо уже светлело. Обезвреживание несработавшей SC250 было закончено уже утром, в 04.20, когда со стороны Кремля всходило жаркое летнее солнце.

Тем временем служба МПВО подвела итоги очередного налета. По ее данным, на территорию автозавода были сброшены девять фугасных и семь 250-кг зажигательных бомб. От взрывов и возникших пожаров в литейном цехе серого чугуна был выведен из строя разливочно-формовочный конвейер, участок поршневого кольца и две машины «Холлей», разрушилась кран-балка с подкрановыми путями, обвалились фермы над участком поршневого кольца и формовочным отделением, а также рухнула стена между выбивной и обрубным отделением. Еще две фугасных бомбы взорвались у северо-западного угла инструментально-штамповального корпуса.

В Северном поселке сгорел один барак. На территории военного городка упали три фугаски, причем две из них не сработали. На этот раз серьезно пострадал авиамоторный завод № 466. Прямыми попаданиями фугасных бомб здесь были выведены из строя центральная заводская и химическая лаборатории, частично разрушен цех № 16. В главном корпусе завода взрывы разрушили бытовые помещения, часть кровли и металлоконструкции в цехах №№ 16, 24, 4, За, 36 и 13, а также бытовые помещения между проходными №№ 1 и 2 и столовую.

Фактически в ходе четвертого июньского налета на Горький немецкие самолеты сбросили 39 т фугасных и зажигательных бомб.

Загадочный таран Бориса Табарчука
Хотя во время налета в небе вокруг Горького находились в общей сложности 32 ночных истребителя, только одному из них посчастливилось обнаружить противника. В 23.20, по местному времени, командир эскадрильи 722-го ИАП ПВО старший лейтенант Борис Табарчук[160] на перехватчике МиГ-3 начал патрулирование на подступах к городу. Наблюдая за разрывами снарядов зенитной артиллерии, летчик увидел на высоте примерно 4000 м едва различимый силуэт бомбардировщика, идущего курсом на автозавод, и тотчас направился за ним.

Табарчук потом вспоминал: «Вижу длинное черное тело „Хейнкеля-111“. Снижаюсь. Решил атаковать от земли. Подхожу. Очередь по мне с нижних пулеметов. Заметили. Чуть взмыл и попал в струю, идущую от винтов. Мой „МиГ“ выбросило вверх. Опять к земле, и вновь захожу». При этом, по одной версии, советский пилот решил сразу идти на таран, не открывая огня, по другой – у него заклинило пулеметы из-за перекосов патронов в ленте.

Бомбардировщиком, который атаковал Табарчук, был Не-111Н «5J+KN» из 5-й эскадрильи KG4 «Генерал Вефер». В состав его экипажа входили шесть человек: пилот унтер-офицер Фестнер, штурман лейтенант Хаегер, бортрадист унтер-офицер Шайфер и два бортстрелка обер-ефрейторы Брокманн и Лайб. Находившийся на борту штурман майор Кранц должен был контролировать бомбометание всей группы.

Тем временем самолеты оказались прямо над городом, и немцы сбросили бомбы на находившийся внизу автозавод. Вероятно, бомбометание отвлекло внимание летчиков, и они не сразу заметили преследователя, не подозревая о нависшей над ними опасности. Выровняв машину, Табарчук сделал вторую попытку, подобравшись к «Хейнкелю» справа – сзади снизу, но самолет опять был отброшен воздушной струей и в итоге оказался выше бомбардировщика. Как раз в этот момент его и заметил бортрадист Шайфер и немедленно сообщил пилоту. Но было уже поздно. Как только винт истребителя оказался над стабилизатором, МиГ-3 ударил винтом по рулям поворота и высоты немецкого самолета.

Пилот «Хейнкеля» Хайнц Фестнер затем рассказывал: «Согласно полетной документации высота полета составляла примерно 3600м. Сразу после сброса бомб на танковый завод радист подал сигнал: „Истребитель!“ Тут же удар потряс весь наш самолет. Машина резко свернула вправо. Когда я попытался рулями направления и высоты вернуть машину на прямолинейный курс, выяснилось, что Не-111 не выходит из правого виража. Лишь приложив все силы, упираясь обеими ногами в левую педаль руля направления и одновременно выжав максимально влево элерон (колонка управления встала почти под прямым углом) и регулируя обороты моторов, удалось направить машину на прямой курс. При этом левый мотор пришлось задросселировать, а правому повысить обороты».

Истребитель при ударе тоже получил сильные повреждения, одна из лопастей винта отлетела, вторую срезало наполовину, поэтому Табарчук не мог наблюдать за судьбой своей жертвы. Он увидел лишь, как «Хейнкель» резко свернул со снижением вправо и исчез в темноте. После этого советский летчик развернул свою теряющую скорость машину на юго-запад и принял решение садиться на ближайшем аэродроме Стригино. Самолет плохо управлялся, поэтому выпускать шасси Борис не решился и приземлился «на брюхо». МиГ-3 пропахал 75 м аэродромного поля, после чего остановился[161] .

Тем временем экипаж «Хейнкеля» прилагал отчаянные усилия для того, чтобы лечь на обратный курс. Шестеро летчиков находились в тот момент в весьма неприятном положении. До линии фронта оставалось более 500 км, а внизу тянулись негостеприимные русские равнины, садиться на которые совсем не хотелось. Фестнер делал все возможное, чтобы сохранить управление самолетом. Лишь он чуть-чуть ослаблял усилия, как самолет немедленно разворачивало вправо. Лейтенант Хайгер заметил по этому поводу: «Если мы полетим так и дальше, то окажемся в Москве!» Но в конце концов пилоту все же удалось вывести машину на юго-западный курс.

Чтобы облегчить самолет, экипаж выбросил за борт весь боезапас для пулеметов и бронеплиты, тем не менее «Хейнкель» летел почти на 100 км/ч медленнее, чем на пути к цели. В итоге к линии фронта экипаж подлетал уже утром. К счастью для немцев, советская ПВО не предпринимала никаких мер по перехвату возвращающихся с бомбежек тыловых городов самолетов Люфтваффе. Бортрадист связался с аэродромом Орел-Западный и сообщил, что они возвращаются с большими повреждениями. На взлетно-посадочную полосу были немедленно направлены пожарные и санитарные машины, в то же время с земли непрерывно буквально вели «Хейнкель» на посадку. Увидев знакомые контуры аэродрома, пилот выпустил шасси, которое благополучно вышло и встало на замки. Вслед за этим самолет успешно выполнил плавный вираж и нормально приземлился.

Унтер-офицер Фестнер продолжал свой рассказ: «Лишь покинув самолет, мы увидели размеры разрушений. Хвостовое оперение было практически целиком разрушено. Кроме того, плоскость стабилизатора от у дара загнуло так, что оставшаяся часть руля должна была развернуть машину вправо. Однако левый руль оставался исправным, благодаря чему удавалось сохранить высоту, избежать перехода в пикирование и не разбиться».

Впоследствии всех членов экипажа Не-111Н «5j+kn» наградили Железными Крестами 1-го класса, а лейтенант Хайгер, составивший доклад в штаб 6-го воздушного флота, привез всем пятерым фотографию генерал-оберста фон Грайма с автографом. Маленькие подарки (бумажники и зажигалки) летчики также получили и от руководства фирмы «Хейнкель» после того, как там узнали о случившемся.

В Горьком тем временем шло подведение итогов очередного налета. Штаб корпусного района ПВО составил донесение № 005, в котором указал, что якобы «в налете участвовало 55 самолетов типа Xe-111 и Ю-88, из которых к городу прорвалось 3—4самолета» [162]. Зенитная артиллерия в течение полутора часов израсходовала 18 955 снарядов среднего и 55 малого калибра. При этом расчеты 784-го и 1291 -го ЗенАП весьма нескромно заявили о шести сбитых самолетах противника, указав даже «точные» районы их падений: два – в районе Вязовки, и по одному – над Комарово, Щитками, Кудьмой и Кусовкой. В сводке даже написали: «Найдено два, остальные разыскиваются». Истребительная авиация произвела 32 самолето-вылета с общим налетом 33 часа 44 минут. При этом старший лейтенант Табарчук из 722-го ПАП сбил тараном бомбардировщик, который якобы упал в районе деревни Щербинка. Прожекторы осветили три самолета на высоте 5000 м. Потери частей ПВО составили один аэростат заграждения и один человек из личного состава. Таким образом, Горьковский корпусной район ПВО заявил в общей сложности о семи сбитых бомбардировщиках!Фактически же все «Хейнкели» из II./KG4 и I./KG100 благополучно вернулись на свои аэродромы. Тем более непонятно, какие такие самолеты были «найдены» на момент составления сводки, и уж совсем неясно, как протараненный Табарчуком «Хейнкель» вдруг оказался упавшим в районе деревни Щербинка. Потом эта воздушная победа чудесным образом «подтвердилась». Согласно данным корпусного района, сбитый Не-111 был обнаружен около станции Кудьма. Военный же отдел обкома ВКП(б) впоследствии утверждал, что самолет обнаружили «в районе станции Мыза». Сам же автор тарана по неким причинам никогда не видел сбитый им «Хейнкель», что было крайне странно, поскольку каждый летчик при малейшей возможности стремился лично увидеть свою жертву[163], особенно в тыловых районах, где воздушные победы одерживались не каждый день. Тем не менее 8 июня на аэродром 722-го ИАП приехал сам М. С. Громадин и в присутствии всех летчиков вручил Табарчуку орден Красного Знамени[164] . В этот же день газета «Известия» напечатала небольшой очерк о таране Табарчука.
Младший лейтенант Б. С. Табарчук

Протараненный Не-111Н «5J+KN» унтер-офицера Фестнера из 5-й эскадрильи KG4 «Генерал Вефер» после посадки на аэродроме Орел-Западный, 08.06.1943 г.
9 июня статью о четвертом налете на Горький опубликовала и местная газета «Горьковская коммуна». В ней, в частности, говорилось: «В ночь на 8 июня группа немецких самолетов пыталась совершить налет на Горький. На подступах к городу вражеские самолеты были рассеяны нашей истребительной авиацией и зенитной артиллерией. В район города прорвались два немецких самолета, сбросив несколько бомб на жилые дома. Возник один очаг пожара, который был быстро ликвидирован. При отражении налета сбито 7немецких бомбардировщиков». Жители города, читавшие эту брехню, втихаря плевались, прекрасно зная о реальных разрушениях, причиненных немецкой авиацией.

Вечером 8 июня, в 16.45 по берлинскому времени, самолет-разведчик Ju-88D из 1-й эскадрильи Aafkl.Gr . 100 в очередной раз, согласно уже сложившемуся «расписанию», появился в районе Горького. «Юнкере» прошел над городом на высоте 7000 м и произвел аэрофотосъемку автозавода, после чего благополучно вернулся на свою базу. Вскоре были проявлены пленки и сделаны фотографии, на которых командование Люфтваффе могло увидеть результаты четырех налетов на ГАЗ. На снимках было отчетливо видно, что большинство корпусов получили сильные повреждения, причем некоторые из них полностью выгорели.

В ночь на 9 июня командование Люфтваффе запланировало провести пятый подряд налет на Горький. Однако на этот раз в планы немцев внесла свои коррективы погода. Вечером пошел сильный ливень, затопивший взлетные полосы всего Брянско-Орловского аэроузла тысячами тонн воды. П. Мёбиус из 9./KG27 «Бельке» вспоминал: «Один раз вылет к Горькому из Олсуфьево был расстроен ливнем, прошедшим там во второй половине дня и нарушившим травяное покрытие аэродрома. Конечно, затем машины попытались вырулить на линию старта. Однако когда все они застряли вокруг взлетно-посадочной полосы, этот вылет был отменен. На самолетах имелись повреждения винтов и фюзеляжей». Тем не менее часть бомбардировщиков все же сумела взлететь и даже преодолела первые 300 км до цели, однако потом внезапно поступил приказ об отмене операции. Сбросив бомбы на первые попавшиеся цели, «Хейнкели» и «Юнкерсы» повернули обратно.

Советские посты ВНОС около 22.30 зафиксировали пересечение линии фронта двумя группами самолетов противника, насчитывавшими примерно 36 машин. В 23.07 в Горьком, Балахне и Дзержинске была объявлена воздушная тревога, средства ПВО привели в боевую готовность. Жители потянулись к убежищам. Однако бомбежки так и не было. Далее в штаб корпусного района пришли сообщения, что, сбросив бомбы в районе городов Мичуринск и Раменск, самолеты по какой-то причине повернули обратно. Осипов вздохнул с облегчением и в 23.57 приказал подать сигнал «Отбой ВТ».

Тем временем командование советских ВВС решило предпринять новые атаки немецких авиабаз, с которых осуществлялись налеты на Горький. После, как казалось, тщательной разведки вечером 8 июня на них совершили массированные налеты фронтовые бомбардировщики, а затем ночью их уже атаковала авиация дальнего действия: 102 бомбардировщика – Сещинскую, 87 – Брянск и еще 75 – Орел. Из-за внезапно ухудшившихся метеорологических условий 38 самолетов сбросили бомбы на запасные цели, и поэтому удар по аэродромам фактически нанесли 244 машины. Хотя экипажи отчитались о больших успехах, реальный ущерб от налета снова оказался минимальным. На следующую ночь 160 бомбардировщиков В-25, Ил-4 и Ли-2 совершили очередные налеты на аэродромы Люфтваффе на Орловском выступе. Однако новая бомбежка по площадям не дала никаких результатов, в то же время на свои базы не вернулся 21 самолет (12,5% от участвовавших в налете).

В перерыве между налетами
Так благодаря погоде Горький избежал новых разрушений, и в налетах возникла небольшая пауза, давшая наконец долгожданную передышку. Стороны подводили первые итоги и планировали последующие действия.

Аэрофотоснимок ГАЗа, сделанный 8 июня 1943 г. самолетом-разведчиком Ju-88 из 1-й эскадрильи Aufkl.Gr.100. Кругом отмечены прямые попадания тяжелых авиабомб в цеха, полукругом – места взрывов бомб на открытой местности, пунктирной линией – полностью уничтоженные и выгоревшие цеха 109. Листовки по МПВО, которые печатались и распространялись в г. Горьком
8 июня в связи с участившимися налетами Люфтваффе ситуацию в Горьком обсуждал Государственный комитет обороны. По итогам заседания было принято постановление № 3534сс «О противовоздушной обороне заводов Горьковского района», согласно которому было решено дополнительно выделить в общей сложности 100 зенитных орудий малого калибра, 250 крупнокалиберных пулеметов, 100 прожекторов и 75 аэростатов заграждения. На этом же заседании Сталин приказал немедленно снять с работы директора автозавода Лившица и назначить на его место ранее уволенного Лоскутова. На следующий день на ГАЗ пришел приказ наркома среднего машиностроения С. Акопова: «Во исполнение постановления ГКО от 8.06.43 г. снять с поста директора горьковского автозавода им. Молотова тов. Лившиц, как несправившегося с работой, и вернуть в качестве директора на ГАЗ бывшего директора тов. Лоскутова И. К». Впрочем, Лившиц после разрушения колесного цеха уже находился в состоянии депрессии и фактически не исполнял свои обязанности.

Командующий Горьковским корпусным районом ПВО генерал-майор Осипов по итогам первой серии налетов издал 9 июня приказ, в котором писал: «Противник, пользуясь в некоторых случаях нашей неорганизованностью и отсутствием мастерства в ведении огня, продолжал методично разрушать ценнейший военный объект – автозавод… При каждом налете расходуются десятки тысяч дорогостоящих боеприпасов, и они не дают достаточного эффекта благодаря неумению организовывать бой с воздушным противником».

В этот же день бюро Горьковского обкома ВКП(б) обсудило меры улучшения МПВО города. На совещание присутствовали члены комиссии ГКО Л. П. Берия, А. С. Щербаков, В. П. Пронин, М. С. Громадин и В. Н. Меркулов. Было принято постановление о реорганизации существовавших участковых формирований МПВО в пять отдельных городских батальонов. Последние было необходимо доукомплектовать личным составом и полностью перевести на казарменное положение. Кроме того, на 20 важнейших предприятиях (ГАЗ, «Красная Этна», «Красное Сормово», «Двигатель революции», «Нефтегаз», завод авиапрома № 21, заводы №№ 119, 466 и 469, заводы радиоаппаратуры им. Ленина и им. Фрунзе, артиллерийский завод № 92, завод боеприпасов № 558, станкозавод, Сормовская нефтебаза, речной порт, станция Горький и др.) было решено ввести должности помощников директоров по местной противовоздушной и противохимической обороне.

В целях усиления противопожарной службы бюро постановило создать городское управление пожарной охраны. Помимо этого, в дополнение к уже имеющимся 11 военизированным пожарным командам требовалось сформировать еще пять, численностью 375 человек. Еще 10 военизированных команд было решено создать непосредственно на заводах. Все эти подразделения нужно было укомплектовать техникой, в т.ч. большим количеством автонасосов. Большие меры наметили и в области строительства пожарных водоемов. Помимо котлованов и ям, порешили также сделать запруды на внутригородских реках Левинка, Борзовка и Ржавка, т.е. создать целые пожарные водохранилища! Однако на все эти масштабные мероприятия требовалось много времени и ресурсов, поэтому осуществить их в ближайшие дни можно было лишь частично.

Тем временем в нижегородском Кремле, находящемся в нагорной части города, в 10 км к северо-востоку от автозавода, каждый день собирался Горьковский обком ВКП(б). В ходе длительных и нервных заседаний вновь и вновь обсуждались вопросы МПВО. Попал «под раздачу» директор Борского стеклозавода им. Горького. Ему указали на плохое состояние средств самозащиты и другие недостатки: «На заводе одна пожарная машина, у гидрантов нет рукавов, техническая маскировка не проведена, нет КП. В поселке на 4500 жителей одно б/у на 300 чел. 5.6. по „ВТ“ явка медико-санитарной команды составила 4%, дегазационной – 17%, пожарной – 30%…»

Досталось и директору радиотелефонного завода им. Ленина Малахову. На одном из заседаний зачитали акт проведенной там проверки: «Все плохо: территория завалена мусором, не хватает ведер и лопат, ящики с песком захламлены. В цехе № 4 на 16 бочек с водой имеется одно ведро, на 42 ящика с песком 14лопат. Некоторые члены дежурных команд во время „ВТ“ бросают посты и убегают с завода. В цехе № 20 на 10 бочек с водой нет ни одного ведра. Имеющиеся убежища вмещают 1900 человек (54% от числа рабочих в одной смене)…»

Первый секретарь обкома Родионов в резкой форме высказался по поводу Балахнинской ГРЭС: «Техническая маскировка не проведена, станция демаскирована и представляет удобную мишень для бомбометания с воздуха. Крыши цехов и территория захламлена деревянными отходами, маскировочные щиты изготовлены из дерева. Имеются четыре автонасоса, в т.ч. один неисправен, не хватает песка».

В список нарушителей требований местной противовоздушной обороны попала и Горьковская железная дорога. Оказалось, что и здесь организация и подготовка людей к защите объектов, состояние маскировки, средства коллективной и индивидуальной защиты, состояние противопожарного инвентаря не отвечают самым элементарным требованиям.

На предприятиях под давлением начальства действительно стали приниматься меры. Так, на авиамоторном заводе № 466 для ночных дежурств в цехах были организованы специальные команды по ликвидации пожаров и борьбы с зажигательными бомбами. Весь личный состав, без отрыва от производства, перевели на казарменное положение. В Речном порту ко всем причалам срочно пришвартовали пароходы с водоотливными средствами.

В связи с острой нехваткой воды при тушении пожаров было принято решение срочно ввести в строй старый автозаводский водозабор. Он был давно выведен из эксплуатации, и выход к реке занесло песком. Команда землесоса «Волжский-15» [165] в течение нескольких суток непрерывно проделывала в берегу канал к этой старой водокачке. А. И. Стариков, тогда 14-летний сын одного из членов команды, вспоминал: «Левый берег Оки, за которым раскинулся один из первых гигантов индустрии автозавод им. Молотова, состоял из песчаной отмели шириной до ста метров и возвышался над водой не менее полутора метров. Несколько первых суток работа шла без налетов, и канал прорыли быстро. Очистили приемник и запустили водокачку. Завод без воды задыхался». После окончания работы землесос был переведен к правому берегу Оки. Команда судна вместе с семьями поселилась в каютах небольшой брандвахты, специально приданной судну.

9 июня в 18.27 по местному времени над Горьким «по расписанию» прошли два самолета-разведчика Ju-88D. На сделанных ими аэрофотоснимках было отчетливо видно, что горьковчане пытаются ввести в строй старую водозаборную станцию, и этот факт был учтен при планировании следующего налета.

Зенитчики спешно готовились к отражению возможных новых налетов. Еще 6 июня в Автозаводский район был переброшен дивизион орудий малого калибра из 90-го запасного ЗенАП. Затем 8 и 9 июня сюда же прибыли отдельный дивизион среднего калибра, дивизион Горьковского училища зенитной артиллерии и дивизион Чкаловского училища зенитной артиллерии во главе с майором М. П. Бирюковым[166]. Непосредственно на ГАЗ для прикрытия цехов перебросили зенитно-пулеметный полк, а также 1580-й ЗенАП, вооруженный 20-мм и 37-мм пушками. Последние предназначались для стрельбы по низколетящим и пикирующим самолетам. Попутно на позиции подвозились дополнительные запасы боеприпасов.

При отражении первых трех налетов немецкой авиации выявилась полная несостоятельность принятой ранее схемы заградительного огня зенитной артиллерии среднего калибра. Вследствие недостаточного расстояния между линиями завес открытие огня по вторым и последующим эшелонам бомбардировщиков противника запаздывало. Командованию корпусного района ПВО пришлось изменить схему заградительного огня. Была произведена перегруппировка батарей, явно запоздалая, усилена оборона на основных направлениях действий немецкой авиации. Вместо трех линий завес подготовили две. Внутренняя линия завес была установлена на удалении два-три километра от границ объекта, а внешняя – на удалении шесть-семь километров от внутренней.

Тем временем немецкие летчики готовились к новым налетам на города Поволжья. 7 июня некоторые самолеты эскадры KG27 «Бельке» летали на свою основную базу в Мелитополь, в Южной Украине, чтобы забрать почту и запастись вишнями, которые имелись там в изобилии. Проведя сутки на этом «курорте», вечером 8 июня «Хейнкели» вылетели обратно в Сещу. Однако часть экипажей оставались в Мелитополе, лишенные «удовольствия» бомбить Горький.

Г. Райф из 3-й эскадрильи KG27 записал в своем дневнике:

«Вторник, 08.06.1943 г.

Я думаю, что наш экипаж: тихо отправили в отставку. После того как на прошлой неделе основная часть экипажей на три дня перелетела в Орел, чтобы оттуда совершать налеты на центр военной промышленности – Горький (бывший Нижний Новгород), на Волге, восточнее Москвы, сегодня остальные экипажи уже без нас, вероятно, на восемь дней перелетели на аэродром между Рославлем и Брянском. Со старыми, прожженными членами экипажа это было бы для меня развлечением, было бы интересно летать вместе, даже если выполнять эти опасные вылеты».

Советская же авиация продолжала наносить удары по немецким аэродромам на Орловском выступе. Днем 8 июня с аэродрома Мценск взлетели 12 штурмовиков Ил-2 из 614-го ШАП. Их сопровождали истребители из 315-й ИАД. Целью налета был аэродром Орел-Западный, где базировались Не-111 из KG4 «Генерал Вефер». Немецкие посты наблюдения своевременно засекли приближение «Илов», и в воздух поднялись «Мессершмитты» и «Фокке-Вульфы». В результате на подходе к Орлу истребители сопровождения были связаны боем, и штурмовикам пришлось выполнять задание без прикрытия. В итоге с этого задания не вернулся ни один экипаж. Ведущий группы истребителей видел, как от цели в сторону Мценска шли «только четыре Ил-2, один из которых был сбит зенитным огнем, а других больше потом никто не видел».
_________________
Нас и так слишком мало,чтоб между собой ругаться.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Томас
призывник
призывник

   

Зарегистрирован: 18.07.2015
Сообщения: 84
Откуда: Пенза

СообщениеДобавлено: Пн Сен 18, 2017 1:04     Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Офигеть вас разбомбило.
Над нами только раз пролетали, когда летели на Сталинград. Бомбы так и не сбросили.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Показать сообщения:   
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов НОВИК -> Сражения второй мировой войны Часовой пояс: GMT + 3
Страница 1 из 1

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах



Powered by phpBB © 2001, 2005 phpBB Group
subGreen style by ktauber
Вы можете бесплатно создать форум на MyBB2.ru, RSS